Скажи герцогу «да»

— Не понимаю, что вы имеете в виду. — Герцог откинул выбившийся локон с ее щеки. — Все любят меня, леди Дженис. А также глубоко уважают. И вам тоже придется. С этой минуты вам надлежит, моя дорогая, держаться подальше от вашего смазливого грума. И если вы попытаетесь послать ему сообщение через кого‑либо из ваших друзей, они за это ответят, когда я об этом узнаю — а я непременно узнаю. Ваш отец поймет мою озабоченность, я уверен, даже если вы не поймете.

Холси улыбнулся, и горький комок подступил к ее горлу.

— Итак, — произнес он, — вы выйдете за меня замуж?

Она ничего не сказала. Как ей выпутаться из сложившейся ситуации? Как?

— Леди Дженис, спрашиваю еще раз: вы выйдете за меня замуж?

— А вы как думаете, ваша светлость? — Она несколько секунд смотрела на него в упор, но в глубине его глаз не увидела ни теплоты, ни тени великодушия. Никакой искренней заинтересованности. Центр его интересов был сосредоточен внутри. И был мелким. Очень мелким.

Дженис обогнула его, будто он излучал зловоние, и, выходя из библиотеки, подумала, как все круто изменилось за день. Разыскивая утром дневник Эмили Марч в этой самой комнате, она и представить себе не могла, что у нее с этой женщиной когда‑либо будет что‑то общее.

Но их судьбы оказались схожи. Во многих отношениях.

— Я получу специальную лицензию! — крикнул Холси ей вслед.

Она ничего не ответила.

Глава 21

«Ох уж эта ирония судьбы!» Грейсон рассмеялся на следующее утро, когда выяснил, что грум, о котором донесли ему осведомители из конюшни, был тот же самый, что охранял поместье. Он так и подумал еще до того, как доносчик — один из старых работников конюшни, ленивый бездельник, — описал мужчину, ожидавшего леди Дженис накануне вечером с зажженным фонарем в окне.

Они тайно встречались.

Грейсон сразу понял, что это, должно быть, и был тот отчаянно дерзкий грум. Такой мужчина способен вскружить голову любой женщине.

Леди Дженис определенно вскружил.

По требованию секретаря Грейсона этот человек появился в дверях библиотеки, когда герцог читал лондонскую газету недельной давности. Раунтри сидел в кресле перед камином, тоскливо глядя на пламя. Накануне он, как обычно, слишком много выпил и теперь скучал, мечтал снова вздремнуть, как и собаки, растянувшиеся на полу позади него. Ярроу, этот идиот, отсутствовал — вероятно, все еще спал.

— Доброе утро, ваша светлость, — сказал грум.

Его звали Люк Каллахан, как доложил осведомитель.

Грейсон окинул его безразличным взглядом, хотя был далеко не безразличен: ревновал безумно.

— Почему ты покинул Брамблвуд? Разве тебя не нанял сэр Майло?

— Я всего лишь выполнил его приказ.

Герцога удивило абсолютное спокойствие конюха.

— В самом деле? — Грейсон подпер подбородок ладонью и задумчиво уставился на Каллахана. — То есть он отправил тебя сюда… Почему же?

— Понятия не имею. — Грум пожал плечами, и Холси не мог не заметить их ширину. Этот конюх походил на Атланта, удерживавшего на своих плечах небесный свод, если верить древним грекам.

Его хладнокровию можно было позавидовать.

— Может, все дело в картах?

— Конечно же, нет, ваша светлость.

Герцог вопросительно изогнул бровь:

— И как давно ты здесь работаешь?

— Около шести недель.

— Не слишком долго.

— Да, ваша светлость.

Холси встал.

— И ты полагаешь, что способен обеспечить безопасность поместья.

— Уверен, ваша светлость. — Люк Каллахан стоял перед хозяином как солдат, слегка расставив ноги.

Герцогу стоило неимоверных усилий не сказать, что ему известно о том, что грум валялся в сене с молодой леди, его подопечной.

— Сегодня днем я повезу будущую жену и остальных моих гостей посмотреть на орхидеи во вдовьем доме. Приготовь двое саней для восьми человек. Мы выезжаем в половине третьего.

— Будет сделано, ваша светлость.

Грейсон пристально наблюдал за грумом, но не заметил, чтобы хоть какие‑то эмоции отразились на его лице.

— Будешь править моими санями. Полагаю, ты умеешь обращаться с поводьями?

— Да, ваша светлость.

Неужели парень действительно стиснул зубы? Грейсон очень надеялся, что не ошибся.

— Убирайся. — Небрежным взмахом руки он отослал грума прочь.

Но он с ним еще не закончил. Пока нет.

В конюшне Люк и Эрон занялись уборкой двух соседних денников. Люк никогда в жизни не старался так измотать себя. Это никак не могло быть правдой. Наверняка нет. Дженис сама сказала ему, что никогда не выйдет за Грейсона. Никогда.

— Вы уже слышали? — окликнул его Эрон.

— О чем?

— Леди Дженис выходит замуж за герцога.

Озвученное подтверждение обожгло, как соль, высыпанная на открытую рану. Люк оперся на вилы.

— Откуда ты знаешь?

— От мистера Кампа. Он частенько навещает служанок на главной кухне, так все там только об этом и говорят. Герцог уже сказал дворецкому и экономке, что в Лондоне, в его городском особняке, состоится бал по случаю помолвки.

— Уже известно когда? — как бы между прочим спросил Люк.

— Скоро, сказал мистер Камп. Герцог хочет получить специальную лицензию и венчаться в соборе Святого Павла.

— Значит, ему не терпится. — Люк снова принялся кидать сено.

— Должно быть, так.