Скажи герцогу «да»

Она никак не отреагировала ни на одну из реплик, и повисло неловкое продолжительное молчание, которое значительно улучшило настроение Люка. «Благослови тебя Бог, Дженис, за то, что не обращаешь внимания на всю эту болтовню!»

— Миледи? — раздался вкрадчивый голос Грейсона, в котором ясно прозвучали нотки раздражения. — Вы не ответили на мой вопрос.

Люк уловил некоторую враждебность — и ему это понравилось.

— В самом деле? — удивилась Дженис. — Видимо, залюбовалась прекрасным видом и не услышала. Так о чем речь, ваша светлость?

Люк сразу же упал духом. Черт бы все побрал! Может, она и вправду не расслышала вопроса? Колокольчики на санях звенели так громко, что у него разболелась голова.

— Я хотел бы знать, куда сначала вы желаете поехать в наш медовый месяц, когда станете следующей герцогиней Холси.

«Самодовольный ублюдок!» Люк подстегнул лошадей, не в силах дождаться, когда они доберутся наконец до вдовьего дома.

— На ваше усмотрение, ваша светлость, любое решение я приму с радостью, — беспечно, как ни в чем не бывало сказала Дженис.

Люк аж заскрежетал зубами, услышав такой ответ. Он терпеть не мог этот ее голос, тот самый надменный лондонский голос, которым она говорила с ним, когда они в первый раз встретились. Так Дженис оборонялась, а это означало, что либо она в данный момент страшно напугана — и пусть это нехорошо, но давало ему надежду, — либо сдалась, капитулировала, обрекая себя на жизнь в соответствии с обычаями своего класса.

Люк понимал, что для нее это правильно, но, несмотря на это, у него скручивало желудок при мысли, что, вполне возможно, она сама приняла решение занять более высокое положение в свете. Ее родители будут довольны. Она никогда не будет ни в чем нуждаться. Жизнь ее станет яркой, полной приключений. Она будет путешествовать по миру и встречаться с важными людьми, где бы ни оказалась.

Искушение стать герцогиней, наверное, было слишком сильным, и она не смогла устоять.

И если это так, что ж: тем легче Люку будет забыть о ней. И вслед за этой мыслью он поспешил убедить себя не поддаваться гневу: она оказалась точно такой же, как и все остальные в этом мире, то есть позаботилась только о себе. Но разве это и не его девиз тоже?

Так почему же он не может смириться? Почему никак не справится с собой? Люк сосредоточился на скрипе снега под полозьями саней. За следующей высокой живой изгородью вскоре покажется беседка в восточном стиле, а дальше за поворотом — вдовий дом. Но…

Проклятие! Как он зол!

«Забудь ее». Он сделал медленный глубокий вдох, потом еще… Ему понадобились все силы, чтобы наконец вернулось самообладание, а вместе с ним — и способность мыслить рационально.

— А вы что думаете, леди Дженис? Бостон в следующем году? Омары? Суп‑пюре из моллюсков? — донесся в тот же миг до его слуха голос мисс Бренсон.

— Как решит его светлость, так и будет, — смиренно ответила та.

Люк поморщился при этих словах, а особенно от тона, которым они были сказаны. Господи, скорее бы уж вдовий дом!

— А она, оказывается, послушная, — продолжила между тем мисс Бренсон, обращаясь к Грейсону. — Я знаю, что вам, мужчинам, нравятся покорные женщины. Только ведь с ними так скучно!

Она сокрушенно вздохнула.

— Когда приедете в Америку, леди Дженис, вам понадобится крепкий хребет и железная воля — размазни у нас не выживают.

Если бы мисс Бренсон знала, как ошибается, считая Дженис бесхребетной! Люк молился, чтобы она не забыла им продемонстрировать и другие свои качества.

У вдовьего дома он остановил лошадей и спрыгнул на землю, чтобы помочь дамам выйти.

Мисс Бренсон, подавая руку, окинула Люка оценивающим взглядом и проговорила, не позаботившись понизить голос:

— Какой великолепный образчик мужественности!

Дженис никак не отреагировала на это замечание и даже не взглянула на него: просто протянула руку в перчатке.

Он помог ей спуститься и еле слышно прошептал:

— Вы в порядке, миледи?

Это все, что он хотел знать. Никто другой не мог его услышать.

Но она, не проронив ни слова, прошла мимо него прямо к дому и там остановилась, ни разу не оглянувшись на Люка, пока к ней не присоединился Грейсон.

Осознание: она леди, а он простой грум — тяжелым камнем навалилось на грудь. Даже если докажет, что является законным наследником герцога, в душе Люк все равно останется грумом, боксером, солдатом, даже вышибалой, который зарабатывал деньги, выкидывая скандалистов из пабов.

«Взгляни правде в лицо, Каллахан: она не для тебя. Ей ближе такие, как Грейсон. Да ты в ней и не нуждаешься».

Глава 22

Дженис отчаянно хотелось поговорить с Люком, но не получалось: Грейсон следил за каждым ее шагом, словно ястреб. Когда Люк, подавая руку, спросил, все ли с ней в порядке, она с трудом смогла это вынести. Ей хотелось сказать: «Нет. Не в порядке. Но я ничего не могу с этим поделать. Если попытаюсь, то подвергну вас опасности!»