Скажи им, мама, пусть помнят...

Винаровские ребята вернулись домой, чтобы провести дополнительную разведку, уточнить, все ли намеченные нами люди находятся в селе, подготовить остальных ремсистов. Только на следующий вечер, после того как мы снова все обдумали и проверили, мы спустились в село через виноградники. Прохладный ветерок точно ласкал наши потные лица. А луна повисла над винаровскими полями. Мы шли молчаливые и строгие, словно нам предстояло сражаться с многотысячным противником. Перед каждым из нас стояла определенная задача. Группа Черкеза, в которую вошли Кара, Радко и еще несколько ребят, отправилась к южной околице села. Со мной пошли Сыбчо и Крум. Нам поручили атаковать село с северо-запада. Третью группу возглавил Сечко. Наше наступление началось одновременно с трех сторон. Раздались испуганные вопли фашистских прихвостней и лай собак. Откуда-то донеслись выстрелы.

Сечко улыбнулся, покрепче стиснул автомат и повел своих ребят в атаку. Я отдал один свой пистолет Круму, а Сыбчо гранату и перепрыгнул через ближайший плетень. Мне в ноги бросился черноголовый пес и заскулил.

— Это дом Ивана Манолова, — сказал мне Сыбчо. — Страшный изверг и фашист, будь он проклят!

Мы направились к дому. Хлопнула дверь, и послышался визгливый женский голос:

— Ой батюшки, разбойники! Что же ты сидишь, Иван?

Мы не заставили себя ждать. Я перешагнул высокий порог и вошел в дом. За мной туда же ворвался Сыбчо, держа в руке пистолет. Иван, сидя в постели, буквально оцепенел от испуга, потом поднял руки, безропотно сдаваясь в плен.

— Давай ружье, Иван! — крикнул Сыбчо.

— Жена, вытащи его из-за буфета! — из последних сил выдавил из себя Иван.

— Если будешь глупить, заработаешь пулю, — предупредил его Крум и поднес гранату к его лицу. — Видишь, стоит мне только снять предохранитель, как из тебя получится фарш.

— Послушай, ну зачем откладывать? — пошутил Сыбчо. — Ты же знаешь, какая это мразь.

— Ну что ты скажешь, товарищ командир, а не расстрелять ли нам его, а?

Я понял, что они шутят, и взглянул на дрожавшего Ивана.

Его жена, до сих пор с недоумением смотревшая на нас, тотчас же принесла ружье.

— Ну, на сей раз мы его простим, — сказал я, — но если он снова возьмется за оружие, то пусть пощады не ждет. Слышишь, Иван?

— Слышу, господин начальник, — захныкал крестьянин и стукнул кулаком по своей голове. — Все, конец, больше не буду, господин начальник!..

— У нас нет  г о с п о д, а только товарищи! Мы боремся за свободу народа, а не за личную власть.

Я отдал ружье Сыбчо, в последний раз строго предупредил Ивана, чтобы он не смел действовать против нас, и мы направились к его соседу Димитрию. У того мы хотели отобрать ружье для Крума, но на сей раз нам не повезло. Оказалось, что у Димитрия нет оружия. Сначала мы ему не поверили и повели его за дом якобы на расстрел. В небе тускло мерцали звезды, слабый ветерок шелестел в ветвях груши, а под нею Димитрий клялся жизнью своей семьи, что у него нет ружья. Мы поверили ему, да и как не поверить, если он стоял перед нами без кровинки в лице и напоминал покойника!

Он предложил нам хлеба и брынзы, но мы отказались от всего. Нас не прельщал хлеб тех, кто был пособником фашистов.

Димитрий, провожая нас до ворот, не переставал креститься и благословлять нас за то, что мы подарили ему жизнь.

Мы прислушались. С другого конца села до нас донесся шум, плач и проклятья. Наши товарищи не теряли времени и продолжали операцию по изъятию оружия у фашистских прислужников.

Мы отправились к Гьозтепе, где был назначен сборный пункт.

Винарово утопало во мраке. Казалось, звезды вышиты золотой вязью и, как свадебной фатой, укрывают уже одевшиеся в осенний наряд бунтарские винаровские леса.

У Гьозтепе девять теней сошлись вместе.

Мы пошли по тропинке, ведущей в енишерлийские горы.

В ГОСТИ В ДРАНГОВО

Мы любовались тихим заходом солнца. Вдруг ясное небо начало покрываться мрачными тучами, стало темно. Только на горизонте оставалась розовая полоска. Продолжало темнеть, и дождевые тучи нависли над горами. Вдруг огненная стрела прорезала небо. По ту сторону Айтепе полил дождь, а с нашей, как нам показалось, розовая полоска в небе стала для него словно преградой. Не смел он приблизиться к Айтепе, под сенью которого мы, небольшая группа партизан, обсуждали план захвата власти в одном из сел. Больше того, в этот час мы жаждали захватить Пловдив, чтобы потрясти богатеев этого города. Нас переполняла ненависть. Кто-то мрачно изрек:

— И горы обозлились на нас. Жужжим, как комары, а когда же приступим к настоящим боевым операциям?

— Необходимо действовать, товарищи, причем в более крупных масштабах! — добавил Дыбов.