Скажи им, мама, пусть помнят...

Кровь медленно сочилась из раны и капала на листья папоротника. Мы карабкались по осыпям и скалам, мрачные и сердитые. Где сейчас противник? Ох, если бы только он хоть мелькнул перед нами! А вот и Баррикады с их вековыми скалами, над которыми возвышались огромные буки. Мы остановились под их зеленым сводом и положили носилки у подножия самой высокой скалы. Кровь из раны Страхила продолжала сочиться. Я молчал, и мне чудилось, что я слышу голос Ботева, который как бы сливается с голосом Страхила:

Скажи им, мама, пусть помнят,
Пусть помнят и ищут меня…

Скажи им, мама, пусть запомнят эти тяжелые минуты, когда мы прощались со Страхилом! Минуты, когда мы прощались с родным и дорогим нам человеком, чтобы бесстрашно броситься в огонь борьбы!

Всю ночь мы по очереди дежурили у изголовья Страхила, всю ночь мы смачивали холодной водой его запекшиеся губы.

Рассвело. Над Баррикадами наступило утро, тихое и светлое. Вдруг расшумелись ветви деревьев. Кто-то крикнул:

— Страхил скончался, умер Страхил!..

Мы построили бригады. Все молчали. И пристально смотрели куда-то вдаль. Мы прощались со Страхилом. Кара выбрал самое красивое место между двумя большими скалами и сказал:

— Здесь будет похоронен Страхил.

Мы понесли его и положили между скал. Траурный митинг открыл Ильо. Он сказал, едва сдерживая слезы:

— Клянемся, дорогой товарищ, что отомстим за тебя. Мы не позволим врагу пройти здесь, где похоронили твои священные останки.

— Конец фашизма близок! — воскликнул Гочо Грозев. — Жизни не пожалеем, но победим врага. О твоем геройском подвиге будущие поколения будут рассказывать легенды!

Бригада принесла клятву. Дрожащими губами мы целовали оружие. Один за другим вставали на колени перед прахом Страхила. Листьями дикой герани мы усыпали его тело, а в изголовье положили зеленый венок из буковых веток. Запели «Интернационал». Казалось, что ветки буков над скалами сплелись еще крепче, чтобы создать вечнозеленую гробницу на самом высоком и живописном месте на Баррикадах.

Салют проводил Страхила в бессмертие.

СТЕФАНОВ КАМЕНЬ

Стефанов камень!.. Стефанов камень!.. С ним связаны старинная и новая легенды. Приступая и этому рассказу, я чувствую необыкновенное волнение.

В ту пору наша бригада впервые обосновалась на постоянном месте. Всем нам уже казалось, что мы ощущаем первые дуновения свободы. Но, несмотря на это, внутренние противоречия овладели некоторыми из нас. Действительно ли наступает конец нашим мучениям и начало новой жизни?

Лежа на склонах Среднегорья, мы заглядывались на дальние села и явственно чувствовали запах родного дома. Как бились неспокойные наши сердца! Казалось, этого напряжения им просто не выдержать! Мы уже не перешептывались, не осматривали подозрительно каждый куст и каждую тропинку. Зашумели буковые рощи, долины запели партизанские песни. Природа как будто заразилась нашей радостью. Стало весело на душе, в нас крепла уверенность — мы уже предвкушали победу.

И люди преобразились. Они пели, и казалось, лес подпевал им. Задымили костры, запахло горячей едой.

Штаб бригады расположился немного в стороне под раскидистыми буковыми деревьями. Здесь всегда царило оживление, все время приходили партизаны и докладывали о выполнении различных заданий. Получив указания, одни тут же уходили, а вместо них появлялись другие. Из сел поступали радостные вести. Люди уже открыто говорили о том, что фашистской власти приходит конец. И сколько бы ни пытались фашисты заглушить голос правды, как бы ни грозились разделаться с партизанами, обстановка коренным образом изменилась. Народ верил только партизанам. Крестьяне узнали о крупных успехах Красной Армии и затаив дыхание следили за ходом событий. Наступили славные дни! Советские войска громили немцев.

Одно забавное событие внесло разнообразие в нашу жизнь. По приказу штаба нам удалось освободить в селе Равногорово пленного американского летчика-офицера, бомбившего нефтехранилища и сбитого зенитным огнем. Американец, высокий и худой человек, целыми днями терзался мыслью, чем бы себя занять. Ему никак не удавалось понять смысла нашей борьбы и нашего боевого духа. Его холодному рассудку мы казались едва ли не чудаками.

Несмотря на огромное внимание, которое ему оказывали почти все партизаны, он оставался замкнутым. Он выполнял все, что ему приказывали, даже участвовал в бою, так и не поняв, за что же он воюет. Да он и не пытался разобраться в обстановке.

Невзирая на наши усилия и особенно старания девушек, проявлявших большое упорство в стремлении расшевелить союзника, американец выучил только несколько слов по-болгарски.

И как раз тогда, когда мы подшучивали над ним, как гром среди ясного неба, на нас свалилась страшная весть. В бою у Стефанова камня, около села Вырбен, погибло одиннадцать партизан.