Скажи любви «нет»

Я подумал, что с удовольствием запустил бы стулом в его загорелую морду. Я представил себе, как вырываю висящую на входе вывеску Лайонс-клуба и заставляю эту сволочь сожрать ее всю целиком, заталкиваю медную вывеску в глотку засранца крупными кусками, чтобы ему не пришлось жевать ее весь день. Прилизанный сыночек опрятных чистоплюев с их лицемерными рождественскими благотворительными аукционами и назойливым желанием всюду на самом видном месте наклеивать свои эмблемы: на машинах скорой помощи, на всем, что имеет хоть какое-то отношение к их ханжеской филантропии. А сам всего лишь жалкий раб показного великодушия и напыщенной респектабельности. Тоже мне, фон-барон!

Вот таким был тогда мир моих фантазий: крошить стулья о головы подонков. Мой реальный мир, однако, был совсем другим. В действительности, я и на этот раз потупил взгляд и еле слышно пролепетал:

– Хорошо, извините.

Такое поведение стало теперь у меня как бы рефлекторным, я об этом даже и не задумывался. Этот нотариус просто оказался еще одним человеком, преподавшим мне очередной жизненный урок.

Я учился владеть собой, подавлять свою злобу и ярость, во многом это помогало мне, прежде всего во время мытья полов в баре. Я соскабливал пятна, отдраивал пол, вылизывал его до блеска, особенно тщательно протирал в углах, при надобности пускал в ход и ногти. Я также убирался в туалете для клиентов, которые часто забывали спустить за собой воду в унитазе. Видно в жизни мне было предназначено делать именно это. И я еще должен был благодарить судьбу за то, что бар принадлежал моему отцу и я без труда нашел себе работу.

Бар открывался в семь утра. Мой отец спускался в бар в половине шестого, а я, примерно, спустя час. Мы сами выпекали рогалики, готовили пиццу и сэндвичи. Часто, выключив будильник, я валился в постель и снова засыпал. Я не мог поверить, что уже наступило утро, мне казалось, что я только что лег спать. Я надеялся, что произошла ошибка, что я неверно поставил будильник. Тогда отец, не видя меня в баре, звонил домой, и мама заходила в мою комнату и говорила мне: «Лоренцо, проснись, ты опять заснул…»

Я вскакивал с постели, и через две минуты уже был внизу. После девяти утра начинались звонки из трех банков. Мы не пользовались услугами одного банка, став клиентами трех банков, мы имели три текущих счета и, соответственно, три чековые книжки. Впоследствии эту хитрость моего отца раскрыли и опротестовали, в течение пяти лет ему не разрешали открывать текущий счет. К счастью, я к тому времени стал уже совершеннолетним и сразу же открыл счет на свое имя. Так мы и жили до тех пор, пока однажды директор банка не пригласил меня в свой кабинет, где он разрезал мою кредитную карточку и отобрал у меня чековую книжку. Когда я выходил из банка, я чувствовал себя, как прокаженный.

Тем, у кого нет денег, просто необходимо иметь несколько текущих счетов. Почти всегда мы выписывали чеки, помеченные задним числом. На профессиональном жаргоне их называют «чек-ракета». Это было противозаконно, но иногда люди находят выход из сложившегося положения, только нарушив закон. Такие люди выходят за рамки установленных правил не для того, чтобы разбогатеть, а для того, чтобы выжить. Мы, например, стали настоящими виртуозами в искусстве выигрывать время с помощью чеков, помеченных другим числом. Чек, по возможности, надо было выписывать в пятницу, после обеда, потому что банки к тому времени уже закрывались, и в нашем распоряжении оставалась субботняя выручка. Еще мы писали на чеке в графе «место совершения сделки» название другого города. Достаточно было указать не тот город, в котором находился банк, и в течение нескольких дней чек кружил по разным почтовым адресам, прежде чем поступал в кассу.

Однажды после закрытия бара отец подвез меня на машине к банку, где я должен был опустить контейнер с выручкой в автоматическую кассу. Открыв дверцу, я увидел другой контейнер, который застрял и не прошел в кассовое окно. Я открыл коробку, она была набита деньгами. Я взял контейнер, и отнес его в машину.

– Смотри, что я нашел. Там полно денег.

Мой отец посмотрел на контейнер и после секундной паузы сказал:

– Аккуратно закрой его, отнеси в кассу и проверь, что на этот раз он прошел в окошко.

Так уж устроен мой отец, даже в самые тяжелые времена он всегда на первое место ставил честность и порядочность. Я тогда был мальчишкой и не понимал некоторых его поступков. Отец учил меня своим жизненным ценностям, а сам не вылезал из долгов, в то время как наглецы и пройдохи, относившиеся ко мне без всякого уважения, вечно оказывались в выигрыше и пользовались всеобщим восхищением. Мне это казалось страшной несправедливостью. Я ничего не понимал, в голове у меня все перепуталось. Я сильно сомневался в том, что воспитание, полученное в семье, принесет мне много пользы в дальнейшей жизни.