Скажи мне, чего ты боишься?..(СИ)

— Конкретнее! — с азартным блеском в синих глазах и коварной улыбкой, полной предвкушения, на губах, спросил он, обернувшись к другу.

— Скорость — мы ее уже покорили, — ухмыльнулся брюнет, пытаясь расчесать волосы пальцами. — А что, если попытаться добавить к скорости препятствия? Это будет еще страшнее. Вдруг не справимся с управлением?

— Гонка по городу? — озадачился Найл, но в следующий миг его губы растянула довольная улыбка, полная азарта и предвкушения, и он, спрыгнув с капота, закинул руки за голову и рассмеялся. — Это будет интересно, Зейн! К тому же, есть риск влететь не только в статичный предмет, но и в другие машины! Мы переборем еще один страх! Вперед!

Зейн неодобрительно покосился на блондина, а точнее, на его левую ногу, и, поморщившись, скомандовал:

— Ладно, сегодня погоняем, раз погружение было неинтересным, но ты будешь следить за коленом. Не прыгай так, еще травмируешь…

— Не будь занудой, Малик! — фыркнул парень и забрался на капот авто. Встав лицом к морю, Найл запрокинул голову, раскинул руки в стороны, словно собирался взлететь, и глядя на кровавое море, застывшее перед ним в сумерках, закричал: — Я не боюсь! Слышишь, жизнь? Судьба! Или как там тебя? Я! Не! Боюсь!..

— А я боюсь! — возмутился пакистанец. — Боюсь, что ты навернешься с этого долбаного капота, и колено даст о себе знать. Спускайся, Хоран! Иначе я сам тебя оттуда скину!

— Попробуй, — фыркнул Найл и рассмеялся, уперев руки в бока, а затем, обернувшись к брюнету, с лукавой усмешкой протянул: — Мне же нельзя спрыгивать. Как я слезу?

— Хоран, ты заноза! — рассмеялся Зейн и, швырнув в друга полотенце, которое тот, конечно же, поймал, повернулся к нему спиной. — Запрыгивай! Так и быть, я сегодня добрый.

— Йи-ха! — крикнул Найл и обвил руками шею друга, а в следующий миг он уже был наездником, гордо восседавшем на сомнительно-надежном двуногом транспорте по имени «Зейн Малик». Тот помчался по белоснежному песку, загребая его черными армейскими ботинками, взметая песчаные вихри и весело, от всей души, смеясь. Его смех сливался с голосом Найла, заливисто хохотавшим и размахивавшим руками, в одной из которых, как знамя, было зажато влажное белое полотенце, а небо неуклонно темнело, словно не понимало — чему радуются эти глупые смертные на пустынном пляже? Что смешного может быть в виде безлюдного берега на закате? В воде, цвета крови, выбрасывающей на белый песок скользкие комки водорослей, похожие на ком змей? В молчаливых скалах вдалеке, черными клыками вспарывающих плоть воздуха?..

Что смешного, смертные?