Скажи мне, что ты меня

После ухода Альбуса он еще долго смотрел на потухший камин, размышляя. Предложение было до невозможности соблазнительным, но он, как всегда, боялся навредить. Сколько раз уже так было - соглашаешься помочь, а все, в конечном счете, выливается в трагедию. И Сириус… Ему было о чем подумать.

Как бы парадоксально это ни звучало, визит Дамблдора словно вернул его к жизни. Подобно проснувшемуся человеку, Ремус стряхивал с себя оцепенение и остатки страшного сна, ощущая прилив жизни. Он оглядывался вокруг, словно только сейчас заметив, где он сидит, а в голове роились мысли, страхи, чувства и воспоминания - все как раньше… Почти. Возвращение в реальный мир оказалось болезненней, чем прежде - Ремусу словно напомнили, от чего ему двенадцать лет назад удалось скрыться. Снова переживать за кого-то - в данном случае за Гарри - было непривычно и в то же время казалось именно необходимым в эти самые минуты. Люпин пораженно разглядывал потухающие огни в камине и не мог понять, как столько лет ему удавалось отгородиться от всего и вся, существуя на грани естественных потребностей и ничего больше. Как Рем вообще дошел до такого? О, ему несомненно было о чем подумать, и не только о предложении Дамблдора. Он медленно потянулся к смятой газете, лежащей на полу у кресла.

Глава 31.

Ремус приехал рано. Он понял это, оглядывая полупустую платформу, такую знакомую, что в горле невольно запершило, а глаза машинально стали оглядывать несколько человек на перроне. Как все это… привычно. Он все-таки порадовался, что приехал заранее - его никто не мог узнать. В конце концов, у тех, кто когда-то учился с ним и мог его помнить, наверняка уже есть дети, так что встреч со старыми знакомыми ему совсем не хотелось.

Люпин зашел в пустое купе в самом конце вагона, чтобы никому не мешать. Закинув старый чемодан на полку, он сел у окна и только тут развернул газету, которую сегодня утром вытащил из мусорного бака у автобусной остановки. Он так делал в последнее время довольно часто. Денег на прессу у него не было, а новостей пропускать было нельзя.

Когда он узнал, что Сириус сбежал, ему казалось, сердце остановилось. Он замер, привалившись к стене какого-то дома, около которого остановился прочитать последний номер «Ежедневного пророка», с кричащим заголовком на первой полосе. Кровь шумела в ушах, буквы скакали перед глазами… Он сбежал! Он на свободе… Возможно…

Скомкав газету дрожащими руками, Рем встревожено огляделся по сторонам, выравнивая дыхание и сердцебиение. Он почти поверил, что сейчас увидит знакомую высокую фигуру с длинными черными волосами на другой стороне улицы. Но, конечно, это все его больное воображение. Сириусу нет дела до него. Если он и сбежал, то совсем по другой причине…

После разговора с Дамблдором, много размышляя о мотивах Блэка, Рем не мог не признать, что самый логичный вывод - охота на Гарри в предвестии возвращения Темного Лорда. Но оказалось, что думать так о Блэке еще мучительней, чем стараться не думать о нем вообще.

За столько лет он привык не вспоминать то, на чем они расстались, привык не думать о своих погибших друзьях, а Сириуса - того, которого он знал и любил, - он предпочитал приравнивать к ним же. Вера в то, что он больше никогда не увидит его, крепла с годами, и весть о сбежавшем Сириусе оказалась слишком шокирующей для него.

В тот день, после ухода Альбуса, он не находил себе места, тревожные мысли не давали спокойно спать. Он дал согласие Дамблдору буквально на следующий день, и по дороге из Косого переулка, где он покупал себе подержанную мантию для школы, ему постоянно казалось, что кто-то за ним следит, но когда он резко оборачивался, он не видел ни похожих на Сириуса людей, ни собак.

Дамблдор, не давая Ремусу передумать, в своем письме, последнем, что Рем получил перед поездом, писал о словах Сириуса, которые тот твердил во сне постоянно перед побегом, а так же сообщал о своем решении пустить на территорию школы дементоров. Картина вырисовывалась жуткая и горькая одновременно. Если Сириус окончательно свихнулся в тюрьме и готов убить крестника, Ремус решил сделать все возможное, чтобы защитить мальчика. В память о Джеймсе и Лили.

Но верил ли Люпин на самом деле в спятившего Блэка? Воспоминания о его жутком смехе в последнюю встречу были такими же яркими, как и в тот день, мурашки шли по телу. Но если Сириус сошел с ума, значит, от прежнего него ничего уже не осталось, и именно этим больше всего был расстроен Рем в глубине души, хотя никому и никогда бы в этом не признался.