Скажи мне нет, скажи мне да…

Ты, воздух, всё свое лазурь, лазурь
о духоте, клонящей в сон меня.
И яви ни в одном глазу.
Мне трудно дышать тобою, лжецом таким.
Но солнце ест глаза,
словно оно – дым
от иного огня,
который будет гореть и уже горит.
Оно наклоняет мой взгляд
в предлежащий прах,
словно оно – споткнуться страх,
словно оно – стыд.

1988

«Счастлив говорящий своему горю…»

Счастлив говорящий своему горю,
раскрывая издалека объятья:
подойди ко мне, мы с тобою братья,
радостно рыданью твоему вторю.

Сторонится мое и глаза прячет,
а в мои не смотрит, будто их нету.
Чем тебя я вижу? И нет ответа,
только тех и слышит, кто и сам плачет.

Сентябрь 1989

«Слабая какая перепонка делит…»

М. К.

Слабая какая перепонка делит
разведенный спирт и теплый вечер,
то гримасничает, то чепуху мелет.
Чем же ей потом оправдаться? Нечем.

Всё потом, потом – кто поставил в судьи
бедному сейчас невинное после?
Стыд заискивает перед тем, что будет,
будто чище спирт будет завтра розлит.

Август 1990

У метро

– Посмотри, не мелькнуло ли да
в как всегда опоздавших глазах?
– Нет, там карий закат, иногда
         светло-карий же страх.

– Дай пройти ее тихим слезам,
фразам, паузам, пережидай,
как не тех, поднимавшихся там,
         пропускал, пропускай.

– Но пока оно не раздалось
и пока я не встретился с ним,
от не тех, от молчанья, от слез
         разве я отличим?

– Оттого-то с нее не своди,
словно с лестницы, пристальных глаз:
не блеснет ли оно посреди
         снизу хлынувших нас?

– Ты как будто имеешь в виду,
что и клятва клянется придти
в сердце пообещавшей приду
         около девяти.

– Для меня и для медлящих клятв
нету этого сердца милей:
так прилежнее, жалобней взгляд:
         с ними свидимся с ней.

– Но привыкнув к навеки, к навек,
им и жизнь проволынить не жаль:
мил – не мил, что для них человек,
         вздохи или печаль?

– Ждать и жить – это только предлог
для отвода неведомо чьих,
чтобы ты не спускать с нее мог
         глаз невечных своих.

Сентябрь 1990

О what is this sound (из Уистана Одена)

– Что это за звук, за дробь рассыпная
гремит в долине так рано, рано?
– Просто солдаты идут, дорогая,
бьют барабаны.

– Что это за свет, так больно сверкая,
вспыхивает всё ярче, ярче?
– Просто штыки блестят, дорогая,
блестят на марше.

– Смотри: одна колонна, вторая —
зачем собралось их так много, так много?
– Просто ученья идут, дорогая,
а может – тревога.

– Зачем они взяли дорогой другою,
слышишь: шаги их всё четче, четче?
– Наверно, приказ. Почему, дорогая,
ты шепчешь Отче?

– Они поворачивают, забирая