Скажи мое имя

Камилла Георгиевна отпускает меня домой, объясняя, что с этого дня я в неоплачиваемом отпуске, пока идет разбирательство. Я хватаю свою сумку и, стараясь не смотреть на любопытные лица девчонок, вылетаю из офиса. На улице сразу набираю Александра. Идут долгие гудки, но трубку он не поднимает. Конечно, его отец…

Домой возвращаюсь, как на иголках. Расхаживаю из стороны в сторону не в силах взять себя в руки. Грудь спирает страхом. Даже паникой. Что же будет? Чем это грозит мне, если они не разберутся?

В тот же день я набираю Саше ещё несколько раз, но в ответ – только длинные гудки, сменяющиеся короткими. Разрастающаяся дыра в груди начинает давить на все внутренние органы, как опухоль. Я запираюсь в комнате и плачу, не позволяя войти даже отцу. Мне страшно, очень страшно.

Следующий день не приносит ничего хорошего. Меня снова вызывают в службу безопасности и уже на их территории подвергают жесткому прессингу, выбивая признание, которое я дать не могу. На меня давят, меня запугивают. Я выхожу от них с трясущимися руками и страхом перед будущим. В десятый раз набираю Александру, но теперь его телефон выключен. Мне не хочется думать о нем все эти ужасные вещи, которые вложила мне в голову Камилла Георгиевна, но невольно, это все равно происходит.

Думаю, сейчас помочь мне может только один человек.

Я дожидаюсь конца рабочего дня и ловлю ее у выхода из здания.

– Вика, – окликаю я уже бывшую подругу.

Она поворачивается и вздрагивает. В ее глазах я вижу страх.

– Поговорим?

Лицо подруги меняется за секунду: из растерянного в отстранённое. Знаю эту ее привычку слишком хорошо, чтобы понимать, что она старается казаться хладнокровной. Всегда так делает, чтобы не выказать слабость.

– Лея, – сухо отзывается она, перекидывая сумочку на плече и окидывая взглядом спины девчонок из отдела.

Они уже ушли вперёд, не заметив пропажи подруги. Оставив ее на растерзание мне.

– Вика, зачем ты соврала? – спрашиваю в лоб, потому что нервы на пределе. – Ты понимаешь, в чем меня обвиняют?

– Потому что мне нужна эта работа! – сразу взрывается она, даже не пытаясь себя оправдать. Маска слетает с лица так же быстро, как появилась. – Два года работы, ни одного косяка, а стоило тебя сюда устроить, и все пошло через жопу.

Вика активно жестикулирует руками, задевая сотрудников, потоком выходящих из здания. Я немного смещаюсь в бок на крыльце, чтобы избежать лишних глаз и ушей.

– Ты же знаешь, что я не виновата, просто скажи Камилле, что это ты мне посоветовала ввести договоры задним числом.

– Какая же ты эгоистка, – зло шипит подруга. – Хочешь, чтобы и меня поперли вслед за тобой? Ты забыла, что на мне два кредита, доставшиеся от бывшего мужа? И что я одна живу, без помощи родителей?

– Вика, ты сама себя слышишь? Ты понимаешь, что меня судить будут? Меня в мошенничестве обвинят, если ты ничего не скажешь.

– Меня достало уже твое нытье. Я тебя на работу устроила, обучала, блин, в счёт своего времени, косяки твои все время прикрывала, а ты, похоже, сюда тр*х*ться пришла. Повзрослей, а? И научись уже брать ответственность на себя. Не я тебе сказала внести договоры без подписи агента. Я просто сказала, что Атлант вечно с договорами тормозит. Ты могла, блин, голову включить, и ничего бы не было.

– Вот это и скажи! Этого будет достаточно, чтобы подтвердить мою версию. Я тебя прошу, пожалуйста. Я же с твоих слов все это сделала.

– Слушай, – она нервно проводит ладонью по лицу, – Тебя это все равно не спасет, там, говорят, и звонки с твоего рабочего телефона были и полисы неизвестно кем заполненные. И косяк со вчерашними договорами, которые мне пришлось довводить… Камилла вчера всю статистику по тебе подняла. Я не буду себя подставлять. Мне нужна эта работа.

– Значит, меня подставить можно? Наша дружба вообще для тебя ничего не значит?

– Дружба? – ее голос снова взлетает на несколько октав вверх. – Ты, блин, как ребенок, которого мне навязали. Я тебя везде за собой таскаю, все за тебя разруливаю, и все равно ты все время получаешь то, что не заслуживаешь. А по поводу подставы… ты бы лучше у "парня" своего спросила.

Глаза Вики горят такой ненавистью, что я съеживаюсь от каждого произнесенной ей слова. Так вот, значит, как она меня видит? И никакая это не дружба, оказывается… От того, как манерно она произносит слово "парень", комок в груди разрастается все больше. Что это за намеки?

– Не делай такие глаза, Лея! – вбивает она гвозди в гроб моего самообладания. – Я же сказала тебе, что "Атлантика" – клиенты Яковлева. Неужели ты думаешь, что это совпадение? – ее слова колючие и жесткие находят прореху в моем мозгу и устраивают там переворот. – Такой неожиданный интерес со стороны большого босса к мелкой девчонке из корпоративного отдела… Да они забавляются так со своим дружком!

– Что? – сухие губы с трудом разлепляются.