Скажи пчелам, что меня больше нет

— Для муравьев, — пояснил Джон Куинси, вручая мне миски. — Многие народы умеют обращаться с пчелами. Чероки, чокто, крики… Наверняка еще уйма других индейских племен, названия которых я не знаю. Но эти миски для улья мне дали моравы, живущие в окрестностях Салема. У них есть интересные традиции.

Я невольно улыбнулась, представив, как Джон Куинси Майерс шагает по улицам Салема в жужжащем покрывале из пчел.

— Неужто вы притащили их из самого Салема?

— Нет, конечно! — Мой вопрос его явно удивил. — Нашел на дереве примерно в миле от вашего дома. Как только услышал, что вы с Джейми вернулись, то сразу задумал принести пчел. Вот и высматривал их в лесу.

— Спасибо! Очень мило с вашей стороны, — искренне заверила я.

Однако в глубине души шевельнулась смутная тревога. Куинси был вольной птицей. Если уж продолжать цитировать Библию, его можно смело назвать «другом сов»[53]. Он свободно бродил по горам, когда и куда ему вздумается, ни перед кем не отчитываясь.

Из его слов я поняла, что он специально отправился во Фрэзер-Ридж, узнав о нашем с Джейми возвращении. Допустим, хотел доставить письма… Но письма обычно передавали с оказией — через друзей или незнакомцев, которые держали путь в нужном направлении. Если Джон Куинси пришел сюда, чтобы лично их доставить, значит, на то имелась веская причина.

Времени строить догадки не было: Майерс уже завершал краткий экскурс в историю ирландского и шотландского пчеловодства и подошел наконец к сути.

— Многие народы используют благословения для ульев — я знаю парочку. Хотя у меня язык не повернулся бы назвать «благословением» то, что лопочут эти немцы.

— Что же они говорят? — заинтригованно спросила я.

Он сдвинул седые косматые брови, напрягая память.

— Ну, их благословение немного коротковато. Как же там?..

Майерс закрыл глаза, вздернул подбородок и процитировал:

Иисус Христос, вот рой пчелиный!
Летите, мои пчелки, и возвращайтесь.
По милости Божьей, хранимые Господом,
Возвращайтесь целые и невредимые.

Сидите, сидите, пчелки.

По велению Пресвятой Богородицы

Вы не знаете отдыха; не ускользайте в лес,
И никогда не улетайте от меня.
Не покидайте меня.

Сидите, сидите смирно.

— Исполните волю Господню, — закончил он, открывая глаза. Затем покачал головой. — Несусветная глупость! Даже одну пчелу не заставишь сидеть на месте, а уж тысячу — и подавно. С какой стати они должны мириться с таким бесцеремонным обращением?

— А мне кажется, это должно сработать. Джейми часто привозил мед из Салема. Может, у них там немецкие пчелы. Вы знаете более… «вежливое» благословение?

Майерс поскреб в затылке и ощерился, обнажив на мгновение два неровных желтоватых клыка. Интересно, сможет ли он жевать мясо? Иначе придется пересмотреть меню ужина. Например, нарезать кубиками крольчатину и добавить в омлет вместе с измельченным луком.

— Пожалуй, большую часть вот этого: О, Господь, творец всего сущего, благослови это семя и сделай его плодотворным… Вроде именно так — плодотворным. …нам на пользу. Благодаря заступничеству… Дальше там перечисляются всякие святые, но, черт побери, я не помню никого, кроме Иоанна Крестителя. Хотя это ведь он был знатоком меда? А еще питался саранчой и разгуливал в медвежьей шкуре[54]. Ума не приложу, зачем было так делать в столь жарком месте, как Святая Земля, — я слышал, там настоящее пекло. Ну да ладно…

Он вновь прикрыл глаза и протянул руку к улью, окутанному живым облаком пчел.

— Благодаря заступничеству всех, кто желает за нас заступиться, да будут услышаны наши молитвы. Благослови и освяти этих пчел Твоею милостью, дабы они могли…

Вдруг Майерс открыл глаза и нахмурился.

— Дальше говорится: в изобилии приносить свои плоды, хотя любой дурак знает, что пчелы приносят мед, а не плоды. Но тем не менее… — Вновь смежив морщинистые веки, он закончил с последними лучами заходящего солнца: — …во имя красоты и великолепия Твоего святого храма и для блага смиренных рабов Твоих. Там было еще кое-что, — добавил Джон Куинси, опуская руку и поворачиваясь ко мне. — Но это самое основное. Вообще-то слова не так важны. Главное — почаще с ними разговаривать. Да вы и сами небось знаете.

— О чем именно? — настороженно спросила я, силясь вспомнить, вела ли когда-либо прежде беседы с обитателями ульев.