Скажи смерти «Да»

Он уверен сейчас, что после его посещения стриптиза мы встретимся в следующий раз в более уединенном месте и, когда он мне все расскажет, я буду танцевать перед ним и для него. В общем-то, верно — так я и сказала, пусть и завуалированно. Как там говорится — надежды юношей питают? А что касается мужского стриптиза, то я соврала — никогда не ходила и не пошла бы в жизни, потому что мне это неинтересно. Членов я перевидала достаточно, а раздевающийся под музыку мужчина меня не возбудит — меня куда больше возбуждает с сопением срывающий с себя одежду Кореец, когда нам обоим захотелось вдруг и нет сил идти в ванную и откладывать процесс.

Я, вообще, к стриптизу равнодушна — и к мужскому, и к женскому. На мой взгляд, любить стриптиз, возбуждаться от него — это хотеть то, что движется. Мужчина, пришедший в стриптиз-клуб, представляется мне чудовищем из фильма “Хищник”, в котором еще Шварценеггер играл, — мужчина, как то чудовище, видит не женщину конкретную, а нечто расплывчатое, дергающееся, сбрасывающее с себя тряпки. Да и, вообще, искусственно все это, этакий гомункулус. Другое дело — просто танец обнаженной женщины, естественный и искренний. В этом я вижу нечто первобытное, языческое, некий акт слияния с природой, растворения в ней: танцующая разливается в воздухе, вздымается языками пламени, стелется по земле, и в танце этом все стихии приобретают ярко выраженную сексуальность, рождают еще одну стихию — желание…

…А он ничего в постели — говорю себе, когда на следующий день просматриваю видеозапись, сделанную в одном из номеров. Выбрал себе худенькую и темную — льщу себе, что единственную, более или менее напоминающую меня, хотя я совсем другая, — и она танцует для него, а потом имитирует акт в постели и делает это неплохо.

Со смертью Яши напряженнее стало с клубом. Раньше Кореец забирал деньги у Сергея, у того менеджера, что Яша нам дал, а теперь мне приходится. Через сейф в банке, разумеется. Стремно. Особенно в свете нынешней ситуации, тем более что деньги мне не слишком нужны, а к кассетам я давно утратила интерес. Я уже через неделю после того, как мы открыли клуб, подумала, что он нам абсолютно не был нужен: сцены все однообразные, ничего интересного, а риск есть.

Сергей, кажется, удивился, когда я ему сама позвонила и сказала, что мне нужны записи за прошлый вечер. Подъехал, куда я сказала, и все передал без вопросов, плюс конверт с деньгами за последние две недели. Пятьдесят тысяч наличными — с учетом того, что он оставляет свой процент себе и девицам платит, а официальные доходы идут на счет. Я и не подозревала, что это такой доходный бизнес. Ладно, Юджин вернется, и они разберутся в реальных доходах и расходах — он его опасается, по-моему, что разумно, и вряд ли будет врать.

Главное, что не зря мы его открыли, этот клуб: он полностью оправдал свое существование тем, что, кажется, дал мне возможность слезть целой и невредимой с крючка, если меня на него подцепят. Конечно, не исключено, что из-за клуба неприятностей будет больше, чем из-за чего-либо другого: это единственный нелегальный бизнес, в который мы вовлечены. Поймай нас на нем — и можно будет обвинить нас в чем угодно, начиная с подделки видов на жительство и кончая тем, что мы руководим русской мафией. Но сейчас об этом не думается — сейчас другое важнее.

Поэтому внимательно всматриваюсь в происходящее на экране. Вот она танцует перед ним просто в купальнике, вот остается голой, вот переходит на постель, вставая задом к нему на четвереньки, бесстыдно раздвинув ноги, двигаясь навстречу невидимому мужскому органу. А вот она в той же позе, только уже боком к нему, имитируя наличие второго мужчины, который спереди, жадно открывая рот и принимая второго невидимку. А вот она на спине, а вот сверху, а вот и возбудился мой юный друг и говорит ей что-то, а она, словно знает, что камера ее видит, пожимает плечами, кивая неуверенно головой. Вот он достает деньги из кармана — пятьсот долларов, которые я ему дала. Американцы с собой наличных не носят — если только не имеют отношения к мафии и нелегальному бизнесу, — но я ношу по старой, московской привычке порядка тысячи-двух, так что было чем его ссудить.

Фигура у него хорошая — широкоплечий, мускулистый, и член немаленький. Так стоит, что он даже не обращает внимания на игрушки, которые она ему показывает: он просто трахаться хочет, бесхитростно и конкретно. Что ж, дело его. Страстно так берет ее сзади — надеюсь, что он меня в этот момент представляет, развратный. И долго это делает, минут двадцать, кажется. Может оттого, что выпил? Но это не имеет значения. Важно, что он кончает наконец, а девочка меняет ему презерватив и крутится перед ним дальше. Интересно, попросит ли он ее о чем-нибудь этаком — ну, в попку, например, или высечь ее или что еще? Девка молодец, словно слышит меня, сама его разогревает — снова показывает ему танец, на этот раз с искусственным членом. Он притягивает ее к себе и член гладит, словно никогда таких не видел. Может, в рот его возьмет — это было бы здорово.