Сказителем и скальдом

Александр Баранов Сказителем и скальдом

Йоль

Вперёд снегов и зимних гроз
На землю спрыгнет чёрный дрозд,
Он в клюве принесёт мороз —
И станет льдисто.

С лесами рядом мой порог,

И вёльва прочит Рагнарёг,
Но руки греет костерок,
Зажженный дисам.

А после – гости под окном,

Каких нигде не встретишь днём,
Глазницы их полны огнём,
И Йоль в начале,

Потом – сам Один впереди,

Охота дикая, гряди!
Душа шаманская в груди,
Расти ночами,

Взвивайся змеем до луны,

Гони по морю буруны
И, опьянившись, загляни
В глаза Мимира

Ты позабудешь мать, отца,

Лишишься своего лица,
Когда тебя окликнет царь
Иного мира.

Сокрытый народ

Я пытался ребенком услышать молчание скал,
Прижимаясь к окну, ближе был к головам великанским.
И, глаза закрывая, внутри себя крылья искал
По утрам межсезонья, похожим на кельтские сказки.

Из туманов зовёт меня странствовать скрытый народ

По совсем непохожим на мёртвость асфальтную трактам,
Проходящий по ним человек никогда не умрёт,
Но и к близким своим никогда не вернётся обратно.

В дождевых очертаниях слышится шорох и шаг,

Купола на воде, разойдясь, открывают порталы.
Снова вечные сиды пируют в зелёных плащах,
Веселы, но смешливые взгляды из камня и стали.

И за дугами чаек летит ликования волн —

Опьянение юностью шлёт побережью Мананнан.
Слышу паруса гул или арфы серебряный звон —
Это здесь! Только плоскость окна между нами…

Но условна она, если вслух песни бардов пропеть,

То уже ничего не меняют раскрытые веки.
И ведёт меня память ступней по туманной тропе,
Где проходят друиды и скальды, дриады и цверги…

Зигзаги

Свет гирлянд и фонарей
Разметали ветры буйные.
Стану лисом жить в норе,
Выходя по полнолуниям.
В остальное – голодать,
Изнуряя дух аскезами,
И в густые холода
Постигать, где Бог, где кесари,
Что есть смерть, и черт, и Спас,
Как они меняют модусы? —
Только бы не засыпать,
Коченея в полном лотосе.
В теле новом я проснусь,
С тем же роком – старый заговор.
Мой отец, вселенский Нус,
Путь к тебе всегда – зигзагами?

Коса поэзии