Сказка

— Хорошо. Был рад повидать вас. — Что было правдой. Мистер Боудич мне нравился, и, вероятно, нет нужды рассказывать вам, почему, но я скажу. Он нравился мне, потому что любил Радар, а теперь и я любил её.

Я встал, хотел похлопать его по руке, но не стал, и направился к двери.

— О Господи, есть ещё кое-что, — сказал он. — По крайней мере то, о чём я помню. Если я пробуду здесь до понедельника — а так оно и будет — придёт курьер.

— Доставка из «Крогерс»?

Он снова посмотрел на меня, как на идиота.

— «Тиллер и Сыновья».

Я знал о «Тиллере», но мы там не закупались, потому что это был, как говорится, магазин «для гурманов». В смысле — дорогой. Я смутно помнил, как на мой пятый или шестой день рождения мама принесла оттуда торт. Прослойкой была лимонная глазурь и сливки. Этот торт показался мне лучшим в мире.

— Обычно он приходит утром. Не мог бы ты позвонить им и попросить отсрочить доставку до второй половины дня, когда ты будешь на месте? У них всё расписано.

— Хорошо.

Он положил руку себе на лоб. Не скажу с уверенностью, потому что я стоял в дверном проходе, но мне показалось, что она слегка дрожит.

— И тебе придётся заплатить. Ты сможешь это сделать?

— Конечно. — Я бы попросил папу дать мне незаполненный чек и указал бы нужную сумму.

— После этого попроси их отменить еженедельную доставку, пока я не вернусь. — Мистер Боудич медленно провёл рукой по лицу, будто хотел разгладить морщины — безнадёжное дело. — Чёрт возьми, я ненавижу быть зависимым. Зачем я вообще полез на эту лестницу? Должно быть, отупел от таблеток.

— С вами всё будет в порядке, — сказал я, но идя по коридору к лифтам я думал о том, что он сказал, когда мы говорили о лестнице: «Проклятые врачи с их проклятыми плохими новостями». Наверное, он имел в виду то, как долго чёртова нога будет заживать, и возможно то, что чёртову физиотерапевту (возможно, чёртовому любителю вынюхивать) придётся приходить на дом.

Но я сомневался.

4

Я позвонил Биллу Харримэну и сказал, что он может сфотографировать меня с Радар, если он не передумал. Я передал ему условия мистера Боудича, и он сказал, что его всё устраивает.

— Он вроде как отшельник, верно? Я не могу ничего найти о нём в наших архивах или в «Зэ Бикон».

— Я не знаю. Вам подходит утро субботы?

Он согласился, и мы договорились встретиться в десять. Я сел на велосипед и поехал домой, легко крутя педали и тяжело размышляя. В первую очередь о Радар. Поводок висел в прихожей, дальше, чем я до сих пор проходил по этому большому старому дому. Я вдруг понял, что у Радар вряд ли есть идентификационная бирка. А это, скорее всего, означало, что нет и сертификата на собаку, подтверждающего отсутствие бешенства или чего-то ещё. Была ли Радар когда-нибудь у ветеринара? Я сомневался в этом.

Мистеру Боудичу доставляли продукты, что казалось мне престижным способом купить пиво и «скитлс», а магазин «Тиллер и Сыновья» был определённо престижным местом, где закупались люди из высшего класса, у которых было полно хрустящих бумажек. Что заставляло меня, как и моего отца, задуматься, чем мистер Боудич зарабатывал на жизнь перед тем как уйти на пенсию. У него была изящная манера говорить, почти как у профессора, но я не думал, что преподаватели на пенсии могут позволить себе делать покупки в магазине, который хвастался наличием «винного погреба». Старый телевизор. Нет компьютера (я готов был побиться об заклад) и нет мобильного телефона. А также нет машины. Я знал его среднее имя, но не представлял, сколько ему лет.

Когда я добрался до дома, то позвонил в «Тиллер» и перенёс доставку на три часа дня. Я подумывал взять домашнее задание с собой в дом мистера Боудича, когда Энди Чен впервые за очень долгое время постучал в заднюю дверь. В детстве мы с Энди и Берти Бёрдом были неразлучны, даже называли себя тремя мушкетёрами, но семья Берти переехала в Дирборн (возможно, к моему счастью), а Энди был умником, который посещал кучу предметов по углублённой программе, включая физику в соседнем филиале Университета Иллинойса. И конечно же он был спортсменом, преуспев в двух видах спорта, которыми я не занимался. Одним из них был теннис. Другим — баскетбол, под руководством Харкнесса, и я догадывался, зачем Энди пришёл.

— Тренер говорит, тебе надо вернуться и играть в бейсбол, — сказал Энди, проверив наш холодильник на предмет чего-нибудь вкусненького. Он выбрал остатки курицы кунг-пао. — Говорит, ты подводишь команду.

— Ой-ой, пакуй чемоданы, мы отправляемся в путь на поезде вины, — сказал я. — Но я так не думаю.

— Он говорит, тебе не надо извиниться.

— Я и не собирался.

— У него крыша поехала, — сказал Энди. — Знаешь, как он меня называет? Жёлтой угрозой.[16] Говорит: иди туда, жёлтая угроза, и приведи этого засранца.

— И ты миришься с этим? — Меня это одновременно удивило и ужаснуло.