Сказка

Узкая лестница (Психо-лестница, подумал я) вела на третий этаж. Это не был чердак, но использовался как таковой. Три его комнаты были заполнены мебелью, включая шесть резных стульев, которые, вероятно, составляли комплект с обеденным столом, и кровать из пустой спальни с изголовьем, положенным поперек нее. Еще там были пара велосипедов (один без колеса), пыльные коробки со старыми журналами, а в третьей и самой маленькой комнате — деревянный ящик с чем-то вроде столярных инструментов тех времен, когда люди удивлялись говорящим картинкам. На боку его стояли инициалы АБ. Я пытался вытащить дрель, думая использовать ее для установки предохранительных перил, но она намертво приржавела к полу. И неудивительно: крыша в углу, где стоял ящик, протекала, и все инструменты — дрель, два молотка, пила, строительный уровень с мутно-желтым пузырьком посередине, — отправились в Ржавый город. Я подумал, что с протекающей крышей нужно что-то сделать, причем до наступления зимы, иначе может пострадать конструкция дома — если, конечно, это уже не произошло.

Начал я с окон третьего этажа, потому что они были самыми грязными. Очень грязными. Я понимал, что мне придется часто менять воду в ведре, и, конечно, внутренняя сторона — это только половина работы. Разогрев банку чили[66] на старой плите «Хотпойнт», я сделал перерыв на ланч.

— Дать тебе вылизать миску? — спросил я Радар. Она с надеждой подняла на меня свои большие карие глаза. — Я никому не скажу, обещаю.

Я поставил миску на пол, и она принялась за дело, а я вернулся к окнам. К тому времени, когда я закончил, была уже середина дня. Мои пальцы выглядели сухими, а руки устали от усердного трения, но «Виндекс»[67] с уксусом (очередной совет с «You Tube») помогли с этим справиться. Дом наполнился светом.

— Мне нравится, — сказал я. — Хочешь прогуляться до моего дома и послушать, что думает папа?

Радар согласно гавкнула.

2

Папа ждал меня на крыльце. Его трубка лежала на перилах вместе с пачкой табака, и это означало, что разговор у нас все-таки будет — и серьезный.

Когда-то давно мой отец курил сигареты. Я не помню, сколько мне было лет, когда мама подарила ему на день рождения трубку. Это не была модная поделка а-ля Шерлок Холмс, но выглядела она дорого. Помнится, она не раз просила его бросить свои «раковые палочки», и он все время обещал (туманно, как всегда делают наркоманы), что непременно сделает это. Но это сделала трубка. Сначала он сократил дневное количество сигарет, а потом и вовсе отказался от них — незадолго до того, как мама перешла проклятый мост, чтобы принести нам коробку с курицей.

Мне нравился запах «Трех парусов»[68], которые он покупал в табачной лавке в центре города, но довольно часто пахнуть было нечему, потому что трубка курилась реже и реже. Возможно, это было частью маминого генерального плана, но я так и не успел спросить ее об этом. В конце концов трубка оказалась в специальной подставке на каминной полке — и лежала там, пока мама не умерла. После этого папа снова достал ее. В те годы, когда он пил, я никогда не видел его с сигаретой, но трубка всегда была с ним по вечерам, когда он смотрел старые фильмы, хотя он редко закуривал ее или даже набивал табаком. Однако вконец изжевал черенок и мундштук, пока не пришлось заменить и то, и другое. Он брал трубку с собой на собрания «Анонимных Алкоголиков», когда начал туда ходить. Там не курили, поэтому он иногда по-прежнему жевал черенок трубки; мне рассказал это Линди Франклин.

Где-то после его второй годовщины трубка вернулась в подставку на каминной полке. Однажды я спросил его об этом, и он сказал:

— Я уже два года не пью. Думаю, пора перестать портить зубы.

Но время от времени трубка все равно снималась с подставки. Это было перед некоторыми важными встречами агентов в чикагском офисе, где ему нужно было выступить с презентацией. Всегда в годовщину маминой смерти. И вот теперь, в комплекте с табаком, а это означало, что разговор предстоит весьма серьезный.

Радар забиралась на крыльцо по-старушечьи медленно, отдыхая перед каждой ступенькой. Когда она, наконец, сделала это, папа почесал ее за ухом.

— Кто хорошая девочка?

Радар проворчала что-то довольное и улеглась рядом с папиным креслом. Я сел в другое.

— Уже начал давать ей лекарства?

— Пока нет. Подсыплю пилюли от артрита и от сердечного червя в ее ужин.

— Ты не взял комплект для установки предохранительных перил.

— Это на завтра. Вечером почитаю инструкцию, — а также брошюру «Уход на дому для чайников». — Мне понадобится твоя дрель, если ты не против. Я нашел там старый ящик с инструментами — на нем инициалы АБ, может, его отца или деда, — но в нем все заржавело. А крыша протекает.

— Пользуйся на здоровье, — он потянулся за трубкой, чаша которой была уже набита. В нагрудном кармане у него лежало несколько кухонных спичек, и он зажег одну из них об ноготь большого пальца — в детстве меня очаровывало это умение, которое он сохранил до сих пор.

— Ты ведь знаешь, что я охотно поехал бы туда, чтобы тебе помочь.