Сказка четвертая. Про детей Кощеевых

— Раз в год Злата пытается меня накормить, — вздохнул Яков. — В последний раз это был омлет. Пусть уж лучше сидит на троне, все целее будут.

Клим рассмеялся. Смеялся он задорно и искренне, совсем как в детстве, и Яков на несколько мгновений позволил прикрыть себе глаза и представить, что они с братом снова маленькие и бегают по полю, забыв в игре обо всем…

Что-то тяжелое врезалось ему в грудь, навалилось и вдавило в спинку лавочки.

— Дядя Яша! — завопил Максим.

— Привет, Макс, — ответил Яков, с трудом переведя дыхание. — Ух, как ты вырос! Скоро догонишь отца!

— А папа говорит, что я для этого ем недостаточно каши по утрам. Дядя Яша, а что ты мне принес?

Яков улыбнулся, потом открыл небольшую спортивную сумку, с которой пришел, и достал из нее ларчик. Аккуратно снял крышку. Внутри обнаружилась модель дирижабля в локоть длинной. Глаза у Макса загорелись.

— Такого точно ни у кого нет, — пообещал Яков. — Он взлетает на две метра от земли. Для этого нужно нагреть газ внутри шара. Папа тебе поможет, — и добавил, увидев взгляд Клима. — Я все предусмотрел, ничего не взорвется.

— Я покажу всем? — в волнении спросил Максим.

— Конечно.

Максим схватил ларчик и побежал, потом опомнился, вернулся назад и смущенно добавил:

— Дядя Яша, спасибо большое.

Клим рядом вздохнул и покачал головой.

— Не за что, — улыбнулся Яков. — Беги. Потом расскажешь мне, что именно они сказали.

— Художнику нужны восторженные зрители, — протянул Клим.

— Художнику хочется, чтобы его поняли, — ответил Яков.

Подул теплый южный ветер, и черемуха над их головой зашумела листьями. Максим на площадке показывал остальным новую игрушку. И много поколений его предков взирало на него из глубин времен и улыбалось. Жизнь брала свое, уходила в землю корнями и прорастала новыми листьями, и ничто не могло ее остановить.

***

Родительский сад радовал буйством цвета. Нежно-розовые лепестки эхинацеи, темно-синие чашечки вербены, бордовые юбочки гвоздики с нарядной светлой каймой, флоксы: сиреневые, белые и красные будто пламя. Бархатцы и васильки, лилии, гиацинты, нарциссы… Теплый южный ветерок перемешивал душистые пряные ароматы сада, их смесь наполняла легкие, разливалась по телу, и оно расслабилось и словно становилось легче. Думалось вяло, сонно, и было так хорошо оттого, что никуда не нужно торопиться и можно длить и длить эти ощущения.

Злата с Кощеем сидели в креслах под дубом и пили кофе. Дуб этот посадил Кощей четырнадцать лет назад в честь рождения первой дочери Демьяна. Тогда это был маленький саженец, а теперь он вымахал, разросся, как разрослась за эти годы их семья. Рядом на траве разлеглись, подставив седые спины солнечным лучам, Бонни с Клайдом. В честь лета и хорошей погоды ужин нынче решили устроить прямо в саду. Все уже были в сборе и ждали только Якова, обещавшего прибыть к установленному времени. Дети Демьяна — Оксана, Никита и Наташа — прыгали на батуте, сам Демьян сидел с мамой на садовых качелях и негромко с ней о чем-то беседовал. Юля то ли просто отдыхала, то ли и впрямь дремала на шезлонге.

— Как у тебя дела? — спросил папа.

— Сижу здесь, пью сваренный тобою кофе, скоро сяду за накрытый мамой стол — разве все не замечательно? — удивилась Злата.

— Я не об этом.

— Ты уверен, что в такой прекрасный вечер хочешь говорить о политике? — не без досады поинтересовалась она. Ей было слишком хорошо, чтобы думать о делах.

— Я хочу поговорить о том, о чем захочешь поговорить ты. Но я все жду, а ты все молчишь. Ничего мне не рассказываешь. А может быть на старости лет у меня появилась потребность с кем-нибудь посекретничать?.. Или даже посплетничать.

— Просто не о чем особо рассказывать, — пожала плечами Злата.

— Как дела у вас с Яшей?

— Прекрасно. Яша получил грант на разработку чего-то сверхсекретного. С одной стороны это означает, что теперь он засядет в своей мастерской и его будет оттуда не дозваться.

— А если дозваться нужно?

— О, на этот случай у нас есть условный стук. Если я стучу установленным образом, значит, нужно все бросить и лететь ко мне. Я этим не злоупотребляю, и возможно поэтому осечек еще ни разу не было.

— Понятно. А что с другой стороны?

— А с другой стороны, я все равно собиралась сосредоточиться на южной границе, а на это потребуется время… Тем более Яша не говорит, что именно будет делать, но зато обещал, что я увижу это первая и что мне это понравится. А он редко дает такие обещания. Я крайне заинтригована.

— И ты не догадываешься, что это может быть?

Злата улыбнулась.

— У Яши есть милая привычка: прежде чем поток его сознания оформится в конкретную идею, он рисует на всем, до чего может дотянуться.

— И что же он рисовал в этот раз?

— Крылья.

— Крылья?

— Да.

— Соколовская кровь невытравляема.

— Разве это плохо?

— Конечно нет, но учти это, когда вы все же задумаетесь о детях.

— Пап, я же просила…

— Я сказал: когда. С другой стороны, твой муж человек, и у него не так много времени.

— Я думаю позвать его в Круг, — тихо сказала Злата. Глянула быстро на отца из-под ресниц.