Сказка для Добермана

Я чувствую, что за нами кто-то наблюдает, и этот интерес ледяными мурашками бежит по коже. Меня даже потряхивает, и даже когда мы перемещаемся в храм, это чувство не оставляет в покое, словно прилипло к позвоночнику. Такой теперь взгляд у того, кто хочет отомстить эльфам? Или это некромаг собственной персоной?

Неважно…

Что я и вынесла из того, что увидела в прошлом, так это то, что свою любовь нельзя предавать. Её нужно взращивать, как самый хрупкий цветок и никому не показывать – иначе, ей воспользуются, как это сделали эльфы.

«Знаешь, какая сила самая большая во всех мирах?» ─ всплывают в голове слова богини, и до меня с опозданием доходит их истинный смысл.

К тому моменту, как моё тело становится абсолютно деревянным, и даже рот не получается открывать, я уже стою у медленно угасающего Вечного Древа, изображая манекен, а ещё ловлю на себе кучу взглядов, отмечая, что гостей для такого грязного события слишком много.

С одной стороны нетерпеливо мнутся уже виденные мною ушастые, мечтающие скорее провести ритуал. Если бы я не знала о нём, решила бы, что в торговом центре скидки на серьги – такими взволнованными они все выглядели, окидывая меня похотливыми взглядами. С другой – остальные свидетели, и я не знаю, для чего их столько здесь собрали, но неведение убивает гораздо сильнее осознания, что конкретно меня ждёт.

Осталось лишь убедить себя в том, что я действительно справляюсь…

49

Ада

Жрец появляется как раз вовремя – меня уже достали взгляды и шепотки, доносящиеся отовсюду, и в них слишком много предвкушения. Старик в хламиде монотонно бубнит древнюю клятву себе под нос, но мне впервые радостно от мысли, что это затянется на какое-то время – всё же дань традициям. Жаль, чуда не случится, однако надежда умирает последней, и я даже проникаюсь, вслушиваясь в каждое, пропитанное величественностью слово. Всё лучше, чем думать о грядущем.

─ … и свет двух душ сольётся воедино, рождая новую силу…

Сомневаюсь, что в моей душе осталась хоть крупица света, да и у будущего супруга его тоже днём с огнём уже не сыщешь, а ведь таким милым притворялся.

─ А Вы не могли бы поторопиться? ─ теряет терпение отец жениха, демонстрируя всю свою отнюдь не благородную «выдержку». Боится, что всё сорвётся в последний момент, и я не могу его в том винить, потому что сама на это надеюсь, хоть и надежда наверняка пустая.

─ Прошу простить меня, но клятвы не терпят спешки. ─ Его голос дребезжит, но страха нет – видно, пуганый уже.

─ Не надейся на помощь, ─ вкрадчиво шепчет самый ненавистный на свете эльф, чуть касаясь губами уха, а меня передёргивает от омерзения. ─ Он не придёт. Боюсь, пока он пытается выбраться, мы уже успеем возлечь на алтарь. А после я не выпущу тебя из спальни, пока не отыграюсь за всё своё терпение, котёнок. ─ Ему нравится, что я безмолвна, и прекрасно знает, какими словами мне хочется послать его, но не могу. А вот его слова бьют в самую цель, заставляя сердце обливаться кровью вовсе не за собственное будущее.

─ … и новая сила осветит мир, даруя баланс всему сущему... ─ бубнит жрец.

─ Буду брать тебя так долго, что на своих двоих ты выйти никуда не сможешь. Но это мне приятный бонус.

─ … любовь есть свет, а свет уничтожает тьму в сердцах…

─ Верну тебе возможность двигаться и голос только там, ─ увещевает жених, имея в виду каменный круг с россыпью цветов и раскинувшимися корнями Вечного Древа за нашими спинами, где мы предадимся кровавому ритуалу на глазах у гостей. ─ Хочу слышать, как ты кричишь. Ты же кричала, когда он тебя пробовал?

Ты и не представляешь, как громко, сволочь – сама едва не оглохла, а с тобой это будет только от ужаса, но я лучше собственный язык проглочу, как только смогу взять контроль над своим телом.

Давай же, глупая кошка, не подведи!

─ … ибо тьма есть сомнения, но без неё нет света…

Воздев руки к потолку, словно на него сейчас снизойдёт благодать, старик выуживает из недр балахона ритуальный клинок с кривым лезвием. Именно им жених должен вспороть наши вены и смешать кровь, когда начнётся самая неприятная часть, где мне придётся полежать бревном, а ему сделать меня своей перед свидетелями, а потом передать меня им, чтобы повторили. Ну не извращение ли?

Тело по-прежнему не слушается, хотя я борюсь изо всех сил, но их всё равно не хватает, и когда он берёт меня за руку, утаскивая на ложе, сопротивляться не получается. Ватные ноги отказываются передвигаться, и меня просто подхватывают, легко перемещая на тёплый камень, а после берут мою руку и безжалостно полосуют до локтя, но эта боль заставляет немного встряхнуться.

─ Кровь к крови, плоть к плоти, ─ с тёмным предвкушением тянет эльф, зеркаля порез на себе, а я взываю к силе, которая не хочет откликаться.

Секунда, когда наша кровь вот-вот смешается, тянется бесконечно, и я успеваю попрощаться со свободой, когда тяжёлая дверь вдруг разносится в щепки от той силы, с какой вошедший её распахнул.