Сказка для взрослой девочки

Взглядом подозвал к себе двух воевод. Они стали еще более похожи, нежели ранее: Ярополк обзавелся ровно таким же шрамом, как и Архип, рана была покрыта багровой коркой. Вышли еще несколько стариков, членов совета, поклонились.

Мужчины удалились в его старую палатку, где уже была приготовлена вода для омовения и одежда.

– Что скажете?

– Худо, Соловей, – Ярополк, не спрашивая, взял кусок ткани, обмакнул и начал обтирать рану на плече. Разбойник не возражал, бывалый воин – лучший лекарь. – Нас теперича девяносто восемь, большая часть – дети и старики. Когда град захватили, велением Владимира было разрешено всем, кто возжелает, покинуть его добровольно али встать под его пяту. Знамо, ни единый ни остался. Решились покамест здесь пересидеть, далее видно будет. Но ты жив, а, значит, есть шанс вернуть…

– Где Лиза?

– Ведьму забрали.

Соловей окаменел, оттолкнул руку верного друга и уставился на обоих как бесы на святыню.

– Почему позволили? – почти прошипел, чувствуя, как когти протыкают кожу на ладонях.

– Дык мы это…нас же не было, ты сам знаешь, – отступив на пару шагов, стал оправдываться Архип. – Они ворвались в терем, где она пряталась вместе со всеми. Тех, кто его защищал, перебили сразу же. Соловей…

– Замолчи! – он поднял руку, пытаясь отдышаться, дабы не сорваться не невиновных.

Не они упустили его женщину, не им и отвечать.

– Я видал, как все было, – подал голос Володырь, один из старейших. – Они ведьму искали. Токмо ее. Отсюдова и действия странные. Пришли-забрали-ушли. Нас всех вывели, выбор дали. Ясное дело, коль град отстоять не вышло, тамошнюю власть Владимир утвердил. Но без разбору не били, как лет сто назад, ты исчо малой был, сумлеваюсь, что помнишь.

– Она жива, Соловей, – тихо добавил Ярополк. – Мы же тоже не лыком деланы. Хватали пару языков. Она в Киеве как пленница. Ежели хошь – сам выпроси, они покамест дышат вроде.

Он смотрел на него спокойно, уже не страшась, и в глазах читалось понимание. Да и прочие уже прекрасно видели, что с ним происходит, и, скорее всего, давно уяснили его истинное отношение к «ведьме».

Он молча вышел, уже на улице его догнал Архип.

– А может, сначала раны? Куды они денутся?

Он обернулся, но этого хватило, чтобы тот отступил, выставив руки. Дескать, как скажешь, не спорю более.

Измученные мужики сидели в яме. Их даже связывать не стали, настолько ослаблены от побоев. Видать, обозленные оборотни вымесили на них всю ярость от поражения и потери близких. Соловей их не осуждал. Сам бы лично оторвал все конечности. Возможно, так и поступит опосля.

Говорить еще могли, что хорошо. Так и есть, баба, за которой охотились по приказу князя, была доставлена в Киев. День назад была жива, сидела в подвале.

Сейчас в Троедубье распоряжается воевода Гордяк, что с Чернигова. О дальнейших планах Владимира ничего неизвестно, да откуда простым воям их знать?

Соловей оглядел то, что осталось от когда-то несгибаемого народа. Мужчины были хмуры, бабы причитали и смотрели на своего князя исподлобья. Знамо, не сберег, не защитил. Но ведь не пошли под правление киевского, вероятно, вера еще не до конца утеряна.

– Дарина? – спросил Соловей, вернувшись в палатку.

– Здеся. Позвать?

– Да, веди.

Знахарка пришла сразу же. Глянула, как умела, острым взором, и села врачевать, не произнося ни слова, заканчивая, что начал Ярополк.

– Что скажешь, Дарина? – первым нарушил молчание.

– А что ты жаждешь услышать?

– Я не смог вас защитить.

– Нет, Соловей, в том твоей вины нет.

– Есть, и ты это знаешь.

– Я знаю только, что раны твои поражены ядом, так что не след меня отвлекать.

Падаль княжеская! Не умеет он играть честно, ох, не умеет.

– Тебе бы отдохнуть.

– Время неподходящее.

– Пойдешь на износ, Соловушка? Тогда ничего хорошего не жди.

– Мне думается наоборот. Вот только пока не решил, что…

– Утро вечера мудренее.

– Говоришь, как моя бабка.

– Звония была хорошей женщиной.

– Знаю. Я хорошо ее помню.

– Не кручинься понапрасну.

– Ты считаешь, это, – он показал рукой в сторону лагеря, – понапрасну?

– А то я не ведаю, о чем ты более всего переживаешь, – проворчала старушка, поднимаясь. – Жить будешь, коль меня послушаешь. А так… вот что я тебе скажу, мой князь: ты не сможешь сотворить то, что Боги не начертали. А вот нарушить их планы способен, так выходит. Почему, не спрашивай, не моя истина. Та, что в твоем сердце поселилась, смерти не страшится, она ее и не настигнет. Но скоро случится так, что встанет на распутье, и какую дорожку выберет – в этом ужо ты должен подмогнуть. От того, почитай, вся дальнейшая жизнь зависит. И не только ваша.

Оставив переваривать услышанное, Дарина удалилась из палатки.