Сказка - ложь... (СИ)

Верится Ивану и не верится. Чует он – не простой сон, не простая девица. А как докажешь? А Василиса уже лапкой в сторону свертка тыкает, серебристыми глазами смотрит внимательно. Мол, собирайся, поднимайся, на поклон к государю иди.

Дернулся Иван встать, да вспомнил, что ничего, кроме одеяла на нём нету… Обернулся тем, что было и пошел за ширму, одеваться. Не учел царевич – ширма стоит супротив окна, тонким сукном обита, а солнышко встало яркое… Василисе и так всё видать.

Надел Ваня штаны узорные, сапоги, хватился – а рубашки-то, на утро приготовленной, нету!

– Василиса, ты рубаху мою не видела?

– На стуле погляди, – посоветовала лягушка.

Белая, аккуратно сложенная вещица, и впрямь, лежала там. Развернул её царевич, да так и ахнул – изукрашена рубаха листочками изумрудными, а сквозь листву красные цветики пылают. Ну, Василиса, ну, рукодельница!

– Удружила? – довольно спросила лягушка.

– Ещё бы… – радостно пробормотал Иван. – Спасибо на добром слове!

Полночи не спал царь Берендей, думал-представлял, что за ковер ему Иван принесет. Со старшими-то все понятно, ихние тетёхи придумают чего, а вот младшенький со своей лягушкой… Интересно, кто ж ему с хлебом удружил? Если б государь не знал точно, что никто из его челяди не в силах испечь такое чудо, то предположил бы – помогли Ивану. А тут, даже думать незнамо что… Да и соглядатаи царские говорили, что всё спокойно было в опочивальне царевича. Не выходил Ваня никуда, не приходил никто.

Тронная зала снова была полна, как и вчера вечером. Купцы сбились в кучку, тихо перебрасываясь ничего не значащими фразами. Послы заграничных держав, любопытно блестя глазами, тормошили бояр на предмет информации. А остальные просто с возбуждением ждали вестей.

Старшие царевичи, как водится, пришли с женами, волоча на себе свертки. Как видимо – с коврами. Иван пришел один, блестя широкой белозубой ухмылкой, притащив цветастую трубку на плече.

– Ну, что, сыны мои любимые… – обреченно начал государь, махнув рукой. – Показывайте, потешьте меня рукоделием невест-красавиц.

Василий-царевич вылетел вперед с ускорением, приданным могучим пинком своей невесты. Он развязал ленты на узком свертке и встряхнул его, чтобы развернуть. Берендея обдало густой вонючей пылью, вперемешку с пеплом…

– Это что? – ошалело спросил царь.

– Дык… Ковер! – не растерялась боярышня. – Чем старше – тем ценнее, значицца…

– Дурында… – боярин, стоящий за царским престолом и, по совместительству – отец невесты, звучно хлопнул себя по лбу. – Хоть бы почистила…

– Унесите, что ль… – пригорюнившись, поддержал царь.

Андрей-царевич вышел к трону сам, уныло глядя на государя. И развернул то, что когда-то было ковром, а теперь просто рассыпалось на глазах, оставляя на полу бурые клочки ниток…

– Кажись, и твоя невеста про старые ковры слыхала… – пригорюнился Берендей. – Давай и ты, Иван. Пожалуй, удивить меня будет непросто.

Младший царевич с той же улыбкой на лице вышел к царскому трону, развязал ленточки на цветастом рулоне, взял за края и встряхнул. По залу пронесся дружный «Ах!», и Берендей почти услышал, как каплет слюна у заграничных послов. А потом разглядел…

У ног царя переливалось море и летали чайки. Багрово-розовый рассвет озарял край неба, всё еще покрытого звездами. Вдалеке жил своей жизнью портовый город. В середине красовался величественный парусник с белыми и багровыми парусами, а на корме вдаль глядел рыжий капитан…

Да уж… Такой ковер только за пол-царства можно отдать! Пущай женится на лягухе своей, если она ему такие штуки будет таскать! Берендей и слова не скажет поперек! И вообще, завтра же свадьба! У всех троих, а то старших давно женить пора бы…

Снова пришел Иван довольный. Сел за стол рядом со мной и давай рассказывать. И про то, как у братьев челюсть в пол ушла, и как послы на ковер глядели, и как царь-батюшка свернул и уволок шелковый подарок в сокровищницу – чтоб не запылился. А я сижу и думаю, чего они так с этой тряпкой носятся? Был бы ковер от самой Марьи-искусницы, двигался б, как живой. Или летучий бы был. И цены б ему не было! А этот так, баловство одно. Тьфу!

– Скажи, Василиса, – задумчиво прервал мои измышления Иван, – ты ночью сама все делаешь, али помогает кто?

– Ты чего это, Иван-царевич, вопросы такие спрашиваешь?

Ваня покраснел слегка, запустил пальцы в свою косу…

– Снится мне красная девица вторую ночку подряд. Всё смекаю, что за она, какого роду-племени?

– А зачем тебе? – любопытствую я.

Иван замялся…

– Да ладно, – махнул царевич через какое-то время, – сон это всё. Расскажи мне лучше про кота на золотой цепи, что сказки сказывает.

Сидит Иван, про кота слушает в пол уха, а сам думу думает. Ох, недоговаривает Василиса! Заметил он у девицы очи серые, с лица как звездочки глядели. Такие, какими лягушка на него смотрит… Ох, не просто сон снится сыну царскому.