Сказка На Ночь I: Перерождённый

Едва они взобрались на третий перевал, как снежная волна, будто того и ждавшая, обрушилась на них. Крики утонули под ватным снегом, накрывшем караван, словно каменная плита. Ему повезло, что он шёл впереди. Поначалу Ник решил, что он единственный выживший. После долгих поисков он смог наткнуться на полозья саней и откопать девушку. Сани прикрыли её от удара, и создали полость, в которой сохранилось немного воздуха. Но все вещи пришлось бросить из-за ещё одной лавины, пошедшей зеркально первой, с противоположного склона. Вместе с вещами эта вторая лавина похоронила и шансы на спасение. Возвращаться до последнего встреченного им села пришлось бы неделю. Впереди ещё оставались три перевала, ещё двое суток пути до помощи. Маиза согласилась идти с ним вперёд.

«Она доверилась мне. Уверенная, что я спасу её. Я, Первый Игрок, всемогущий, по сравнению с простыми смертными. А я ведь могу в любой момент её бросить, телепортироваться. Или даже дойти до предгорий за сутки, не особо и замёрзнув. Но ценой её жизни.»

Прошли сутки без сна, без пищи, без отдыха. На ходу зачёрпывая пригоршнями снег, чтобы чем-то заполнить пустой живот, они шли, механически переставляя ноги, словно заводные игрушки. Маиза держалась, но было видно, что она тратит последние силы, холод высасывал из неё всё без остатка. Она уже не замечала, было ли солнце на небе или же звёзды кололись иглами лучей. Не замечала, что вся тёплая одежда её спутника теперь на ней, и Ник идёт практически в одной кольчуге. Он снял всё что можно, чтобы утеплить Маизу, оставив себе лишь какую-никакую защиту. Хотя, кто кроме них мог ещё оказаться среди ледяных пиков? Самому Нику уже было не так холодно, как раньше, словно он привык к морозу.

Ноги почти по колено утопали в снегу, кожаные сапоги, поначалу промокшие, теперь превратились в ледяные валенки, о пальцах и ступнях лучше было и не думать. Ник уже практически на себе тащил девушку, она едва-едва шагала. Холод заполнял всё естество, заполнял все мысли и чувства, сковывая их ледяными кандалами. Мороз обжигал кожу сильнее любого пламени, словно путники попали в горн кузнеца.

Вечер застал их на пол пути к последнему перевалу. Оставалось уже немного. Ник прибавил шагу и тут же почувствовал, как что-то дёрнуло его вниз. Он оглянулся: Маиза упала ничком на снег, но, на этот раз, не желая хотя бы подняться. Ник нагнулся к ней, перевернул. Снег прилип к бледному лбу, не тая. Ник попробовал обхватить девушку получше, чтобы взять на руки. Толстая шуба и повязанная сверху его куртка сильно мешали Нику, но он всё же справился, прижал Маизу к себе и распрямился. Её щека коснулась щеки Ника, но тепла он не почувствовал.

– Николас, брось меня… – прошептала девушка.

– Вот ещё! Что придумала, да здесь недалеко осталось! – постарался сказать как можно увереннее Ник, но губы плохо слушались, челюсти едва раскрывались, а голос был тихий, подобный шёпоту ледяного ветра.

– Брось меня… Я тебя прошу… – шептала Маиза, покачиваясь у него на руках в такт шагам. Она проваливалась в сон. В сон, в котором было тепло, в котором были отец и братья, зовущие к себе.

Ник упрямо шагал, взбираясь по склону. Ночной ветер, словно не замечал кожи, добираясь до самого сердца. Ноги, подобные ледяным колоннам, двигались сами по себе, руки, двумя застывшими крючьями, прижимали к груди другую морозную статую. Лицо с немигающими глазами смотрело лишь в сторону приближающегося перевала. И только два сердца, бившиеся редко-редко, дополняли друг друга, помогали, подталкивали, не давая застыть. Тук, тук. И в ответ, словно эхо: тук, тук.

Вот и перевал. Ник замер на несколько секунд, собираясь с силами. Маиза с каждым шагом становилась всё тяжелее и тяжелее, расслабляясь, соскальзывая в забвение. Она уходила от него, уходила, когда спасение было уже так близко. Оставалось совсем немного, неужели все усилия были напрасны? Неужели она умрёт у него на руках за несколько шагов до предгорий? Бессилие что-то изменить, леденящее душу сильнее холодного ветра, едва не взяло верх над огнём жизни. «Ну уж нет! Так просто я тебя не отдам!» Ник сделал пару шагов. Но не вниз по склону, а в сторону гор. Развернувшись, он сел прямо в сугроб, привалившись спиной к камню. Устроив поудобнее девушку у себя в объятьях, Ник начал собирать силы.

Жизнь есть везде. Она особенно сильна в чахлых стеблях травы, выживающей на продуваемой всеми ветрами скале, в упорно пробивающихся каждую весну цветах, в камнях, что выдерживают ярость гроз, в морозном воздухе, в тяжёлой снежной шапке. Везде. И Ник тянул эту жизнь, пропуская через себя и вливая в остывающее тело Маизы, где в ледяном коконе едва шевелилась душа.