Сказка наяву

Показательно, что ни одного более — менее толкового магглорожденного волшебника я так и не встретила. А все те, кого встречала, казались особами поистине отвратительными. Меня не столько раздражало, сколько изумляло их вопиющее невежество, постоянное стремление устроить скандал, и всевозможные попытки перестроить магический мир под какие-то свои законы. Это даже не наивность, это редкостная дурь. Грязнокровки лезут критиковать и исправлять мир, о котором не имеют ни малейшего представления! Забавное зрелище, прямо говоря. И абсолютно бессмысленное. Вопрос — кому это нужно, кроме них самих? Зачем столько стараний? Почему хозяева должны выслушивать упреки гостей, в конце концов? Не нравится — назад. Разве кто-то держит?

— Сам удивлялся, — кивнул Барти, неожиданно взяв мою руку в свою, отчего я мгновенно ощутила прилив гордости и неповторимого душевного тепла. В сопровождении этого человека можно было бы позволить себе побыть хрупкой и беззащитной, но поистине счастливой. Право, мистер Крауч, только Вы способны подарить это ощущение.

— Тебя пригласили в волшебное сообщество, — продолжал рассуждать Барти. — Тебе подарили то, о чем ты и мечтать не смел. Так прояви со своей стороны хоть малейшее уважение к тем, кто этот мир создал. Тренируйся. Учись. Расширяй границы магии. Но потом, — сверкнули прекрасные карие глаза. — Я подумал, а что, если мы зря возимся с грязнокровками? Что, если они просто не способны оценить столь щедрый подарок судьбы? Мы пытаемся понять, — ехидно улыбнулся он. — Что у Роджерс на уме. А если она вправду только и ждет, что поводов для скандала? Если это ее уровень?

— Знаешь, — горько вздохнула я, внимая каждое слово. — На дух не переношу любителей качать права. Так и тянет спросить: «Каковы заслуги?» Потому что их нет. Просто — напросто нет. Зато спеси… Зато самомнения…

— Именно, — кивнул Барти, чуть крепче сжав мою руку. — Проку никакого. Кроме того, вспомни, сколько шло так называемых охот на ведьм. Если у нас с простаками столь замечательные доверительные отношения, скрываться незачем, не правда ли? Что произойдет в случае прилива множества маглокровок? Правильно, простаки в определенный момент узнают о нашем существовании. Возникает вопрос: «Что дальше?» Ответ прост — то же самое. Очередная охота. Наш мир слишком хрупок и слишком дорог нам, чтобы бросать его на произвол судьбы. Это, разумеется, понимает и Темный Лорд. Кроме того, дело куда сложнее, чем кажется. Взгляни на название — «Пожиратели Смерти». Не «Орден заветов Салазара», например, не «Партия чистой крови», а «Пожиратели Смерти»!

— Это символ, что при помощи изворотливого ума возможно что угодно, в том числе и бессмертие? — бросила я, стараясь отыскать ответ.

— Именно, полагаю, — ласково погладил он мои пальцы, отчего я не сдержала счастливой улыбки. Пожалуй, нынешнее мое состояние сравнимо с пушистым котиком, которому дали молоко. Осталось только замурлыкать. — Темный Лорд мечтает создать Сверхчеловека.

Таинственная фигура Лорда Волдеморта всегда пробуждала во мне немыслимый восторг. Да и как не восхититься гениальным умом, завораживающими магическими способностями, невероятной храбростью и внутренней силой? Он действительно верил в свое дело! Верил, что добьется поставленных задач. Я не сомневалась, что никакая на свете сила не окажется выше его воли. Он и есть Сверхчеловек. Собственной персоной! Союзники величали Его Милордом, а враги дрожали, трусливо прижимая хвосты. Возможно, что не сегодня — завтра власть над Магической Британией окажется в его руках. Все мы с детства знали, что война неизбежна, как рассвет или восход. И от нас, граждан, зависит итог. Возможно, в скором времени мы с Барти сможем пригодиться Темному Лорду. Сможем внести в ход дела вклад!

— Всегда забавляли анаграммы «Вы — Знаете — Кто», «Вы — Не — Знаете — Кто», — рассмеялся Барти. — Да мало ли, кто кого знает? Неужели всерьез полагают, что это имеет хоть малейшее влияние на его планы?

Кажется, собирался дождь — тучи быстро затягивали лазурно-синее небо.

— Это же грязнокровки, — прыснула я. — Умом не блещут, так что ожидать?

— За всю мою жизнь ни одна грязнокровка, — нежно и проникновенно прошептал Барти. — Не посылала мне столь искренней милой улыбки. Ни с одной из них не бывает так приятно и легко общаться. Ни одна из них не дарит столько света и тепла, сколько даришь ты одним фактом присутствия. Одним добродушным взглядом, одним прикосновением, одним взмахом ресниц. Может ли идти спор о превосходстве при таком раскладе? Разве не очевидно?