Сказка о мальчике Еремке, сломанной машинке и о зеленом мячике

— Когда я была ещё новая машинка, — впереди у меня сидел водитель. Я была создана, как машина, умеющая пройти по любой дороге или по бездорожью. Я могла бы пересечь пустыню, я могла бы пробираться в непроходимых джунглях, я сумела бы мчаться по африканской саванне… — Тропикана от возбуждения распахнула глаза, и темнота на верхней полке вдруг растворилась в желтом световом пятне.

— Что это? — обмер Квачик.

— Фарра-Чумарра! Фарра-Чумарра! Я — вспомнила, вспомнила! — Тропикана подпрыгнула на передних колесах и едва удержала равновесие. — У меня заработали фары! Я теперь смогу путешествовать в темноте, ночью, в Американской прерии среди диких зверей!

— А я? — Квачик едва не взорвался от возмущения, — ты забыла про своего пассажира, а Ерёмка надеется, что мы подружимся!

— Извини! Конечно, мы будем только вместе, все вместе мчаться навстречу ветру, нам теперь не страшны ураганы, нам…

— Тихо!

Дверца шкафчика скрипнула, и тонкая рука потянулась к Ерёмкиной курточке. Цепкие пальцы нащупали карман, сжали его, потом нащупали второй карман… Сжали… Рука потянулась к верхней полке, наткнулась на бейсболку и попыталась определить, что находится за ней.

Тропикана зажмурила глаза и с силой ударилась передним бампером в стенку, а Квачик от неожиданности громко фыркнул остатками дыхательной гимнастики.

— Мыши! А — а - а!.. — пронзительные вопли доносились уже за пределами раздевалки.

— Кто это был? — Тропикана приоткрыла один глаз, и желтый лучик прорезал темноту.

— Если шкафчик — Ерёмкин, а рука — не Ерёмкина, значит, это был нехороший человек, может быть, даже злодей! — Квачик с шумом втянул воздух и задержал дыхание: ему, почему- то, так лучше думалось. — Но дети не могут быть злодеями…

— Могут! — твердо произнесла Тропикана.

Квачик хотел ей возразить, но дверца шкафа опять открылась и они услышали голос Ерёмки:

— Тропиканка! Мама разрешила взять тебя домой, — знакомые ладони аккуратно сняли с полки машинку и поставили ее на низенькую длинную скамейку для переобувания, — Анжелику Ванну мама сама попросит…

Тропикана искоса взглянула на воспитательницу и нервно шмыгнула носом, а Квачик, внезапно оробев, прижался лицом к днищу фургона, превратившись в круглый резиновый коврик.

Дожидаясь прихода мамы, Ерёмка нарисовал на альбомном листе зеленым фломастером несколько разных Квачиных лиц. Он нетерпеливо подпрыгнул на месте и протянул руку, чтобы забрать у Анжелики Ивановны свои наброски, но

воспитательница твердо перехватила цепкими пальцами Ерёмкино запястье. Мягким приглушенным голосом она сочувственно выговаривала Ерёмкиной маме, напряженно вглядывавшейся в детский рисунок:

— … замкнутость… скрытая агрессия… мрачные ассоциации… — Ерёмка попытался выдернуть руку, но Анжелика Ивановна ещё сильнее сомкнула свои нервные пальцы, — …круглые маски из зеленой тыквы — символ зловещего Хэллоуина…необходима консультация детского психоаналитика, могу порекомендовать…

Внезапно мама выпрямилась, встряхнула русыми волосами, взглянула серыми ласковыми глазами на растерявшегося Ерёмку и ослепительно улыбнулась:

— Ерёмка! Ты готов? — она достала красивый пакет, вложила в него машинку и протянула руку за рисунком, — Анжелика Ивановна! Не стоит утруждать себя терминологией, дилетантизм — так угнетает психику! Впереди — выходные, а на Вас уже лица нет… Всего доброго! До свидания!

— До свидания! — Ерёмка уже несся через двор, прижимая обеими руками пакет, потому что Квачик, на радостях, обрел прежний объем и, вывалившись из фургона, подпрыгивал, наращивая упругость!

Сборы

— Привет, Ерёмыч! — дверь открыл папин друг, дядя Олег. В руках он держал букет и бутылку шампанского. — Где маму потерял?

— Привет! — дядя Олег был и Ерёмкиным другом. С ним можно было разговаривать обо всем. Он всегда внимательно слушал, советовал и никогда не насмешничал. — Мама в булочную зашла.

— А ты — что за пакет к груди прижал? Свою личную булку?

— Нет! Это моя личная машинка и мячик!

Дядя Олег достал из кармана шоколадку, жевательную резинку, протянул их Ерёмке и присел перед ним на корточки:

— Это, пожалуй, выше прожиточного минимума, ты у нас — средний класс!

— Спасибо! — Ерёмка расправил плечи, — я уже в старшую группу хожу.

Дядя Олег рассмеялся:

— Даже так? О чем тогда грустим?

— Я не грущу, мне машинку починить надо!

— Хорошее дело!

В прихожей раздался звонок. Дядя Олег вместе с папой, путаясь в букетах и дверных замках, с радостными возгласами и поцелуями потащили маму, как золотую рыбку, в гостиную. Красивая взволнованная мама, через плечо, успела взглянуть на Ерёмку, блеснула улыбкой и скрылась в сверкающей огнями комнате.

Ерёмка разделся и прошел в детскую. Включил свет, сел на пол и, волнуясь, достал из пакета Тропикану. Поставил ее перед собой, провел рукой по крыше фургончика — тишина… Достал Квачика и положил его рядом с машинкой. Мячик качнулся и замер, слегка втянув правую щечку. Тишина…

Ерёмка ущипнул себя за правое ухо. Тишина…

Почувствовав, что сейчас из глаз брызнут слезы, Ерёмка сжал губы, оглянулся на дверь, наклонился к Тропикане и шепнул:

— Булочку хочешь?