Сказка о нездешнем городе (СИ)

Табулус чиркнул спичкой, и в ее дрожащем пламени Симплициссимус успел заметить, как в один миг изменились черты лица торговца, не успевшего натянуть на себя маску спокойствия при рождении огня. Еще подрагивающей рукой Табулус отодвинул стеклянную заслонку фонаря и поднес спичку к фитилю. За мутноватым стеклом вспыхнули блики света, закачались и выровнялись. Плазма ночи отступила от двух друзей, затаилась по краям светлого круга.

- Ну что, идем? - Симплициссимус взял Табулуса под руку и шагнул вперед. Путешествие началось.

Два человека с фонарем мерно прорубали путь в ночном безлюдье, звук их шагов гулко отражался от спящих стен. Постепенно они привыкли к мраку и тишине настолько, что, дойдя до улицы Доблестных Канониров, обрели способность беседовать, хотя еще не скоро сумели привыкнуть к собственным голосам.

- Как странно смотрится наш город в эту пору! - Табулус безуспешно пытался отыскать в гамме своих чувств нотку самоуверенности. Симплициссимус крепко держал его за локоть, словно находя в этом дополнительный источник сил для себя. Чем дальше уходили они от дома, тем сильнее Табулусу хотелось повернуть обратно, но Симплициссимус шагал вперед неторопливой, уверенной походкой, и его попутчику пришлось поглубже спрятать свое малодушие. Симплициссимус продолжал напряженно размышлять о чем-то, и Табулус чувствовал, как в его друге растет какая-то непонятная уверенность, и растет тем быстрее, чем дальше они удаляются в глубину черных, глухих кварталов.

- Ты даже не сказал жене, что мы уходим на прогулку, - обронил Симплициссимус, когда кривыми переулками они вышли к торговой площади. Недобрые чары ночи, отступая, прибавляли ему решительности.

- Господи, - Табулус воздел руки к небу, - да пропади она пропадом. Мне просто не хотелось лишний раз видеть ее.

- Зря ты так... Твоя жена - прекрасная женщина.

- Я тоже так думал в первый месяц после свадьбы. Но потом пришел к выводу, что в нашем городе есть множество еще более прекрасных женщин. Настроение Табулуса заметно улучшилось при воспоминании о множестве женщин. - Ты поймешь меня, когда женишься. Да и вообще, с какой стати ты вспомнил про мою супругу? Ведь так хорошо гуляли...

- Я женюсь на ней, - выдохнул Симплициссимус.

- Ты женишься на моей жене? - Табулус едва не выронил фонарь.

- Осторожней, ты оставишь нас без света... Да, я давно должен был сообщить тебе о нашем решении... Ведь ты уже несколько лет не интересуешься ее жизнью.

Табулус поставил фонарь на землю и расхохотался:

- Жаль, что я в свое время не выкурил тебя из нашего дома. А ведь хотел, ей-богу, хотел... - Он поднял фонарь и двинулся в сторону бульвара. - Слушай меня, Симплициссимус. Пять минут назад я разговаривал с тобой, как с другом, и по инерции скажу тебе, что даже рад избавиться от этой глупой бабы...

- Не смей...

- Подожди... С той минуты, как ты сообщил мне о своих намерениях, мы больше не друзья!

- Изволь. Перейдем на "вы"?

- Смеяться будешь потом... Как честный канонир, хочу сказать тебе, Симплициссимус, что не одобряю твоего поступка, который противоречит Великому Канону. Как честный торговец, я не могу допустить, чтобы надо мной смеялся весь город. Кроме того, должен предупредить тебя, что магистрат не зарегистрирует твой брак с моей женой по той простой причине, что она моя жена.

- Об этом я и хотел с тобой говорить... И, пожалуйста, забудь хоть на полчаса про Канон, ведь ты прекрасно умеешь это делать... Могу тебя заверить, что ни один человек в городе не узнает об этом браке, так что репутация твоя не пострадает.

- Не понял тебя.

- Пойми, Табулус, я не идиот и отдаю себе отчет в том, что такой брак никто не зарегистрирует. Я не хочу распространяться о своих чувствах, но я люблю Флору и, зная, что ты к ней безразличен, хочу предложить тебе компромисс. Флора просто перейдет жить ко мне, и об этом, кроме нас троих, не будет знать никто. Пойми, несмотря ни на что, я обращаюсь к тебе, как к другу. Ты избавишься от надоевшей тебе женщины, и репутация твоя при этом никак не пострадает.

Табулус молчал. Казалось, он окончательно забыл о подсознательных страхах ночного города и теперь решительно шагал рядом с Симплициссимусом, с головой окунувшись в собственные мысли.

...Двое канониров заблудились в кривых линиях центральных проспектов, и утомленный Канон лениво смотрел на них с высоты купола снов, закрывая луну и звезды своим огромным туловищем, окутывая подконтрольный город мраком и благоденствием. И в головы тысяч спящих людей мерно журчащей, сладостной струей вливалась мысль, что благоденствие возможно только во мраке...