Сказка о правде

Эти две темы — родство с другом и осуществление жизненного дела, обращенного ко всем, — они срастаются, становятся творческой необходимостью, как у птицы два крыла, чтоб ей дальше лететь.

Выход из себя — радостная самоотверженность безгранично расширяет пространства, где живет и ожидает нас друг. У Пришвина его устремленность к человеку идет через всю жизнь, причем друг этот может быть за тысячи верст и «даже без имени». Но тем не менее к нему направлено все, о чем пишет художник. Чтобы стать счастливым, достаточно уверенности в том, что друг существует.

Пришвин не запрашивает многого у жизни — он только борется за человеческое достоинство, за лучшее, в то же время строго проверяя себя по природе: не нарушил ли он пределы ее гармонии, ее мудрого равновесия. Пришвин не отделяет вовсе себя от природы, и в то же время он поднимает ее на мыслимую человеческую высоту: «Природа это любовь, а человек — это что из любви можно сделать». И еще он пишет: «Через тоску, через муку, через смерть, через все препятствия сила творчества выводит одного человека навстречу другому».

3

В этих двух берегах, или «мечтах», и протекла жизнь и работа М. М. Пришвина. Не хочется произносить в отношении к этому человеку несколько выспреннее слово «творчество», так все в жизни его естественно, искренно, слитно. Он записал в своем дневнике: «Чем я силен? Только тем, что ценное людям слово покупаю ценой собственной жизни».

Такие слова записал он, конечно, для себя и побоялся бы человеческого к ним прикосновения. «Мечта не выносит самого малого осмеяния», — прочли мы только что у К. Г. Паустовского и не без колебания решились открыть это интимное признание читателю.

Перечитывая написанное Пришвиным за пятьдесят лет, устанавливаешь для себя почти что закон: не устаревает искреннее — такое, где, по слову Пришвина, писатель еще не успевает «излукавиться». И потомки ценят искреннее, пусть даже в чем-то несовершенное, иначе сказать — не довершенное художником по каким-то причинам. Происходят постоянные изменения в сознании, изменения во внешних событиях и обстановке жизни, и в то же время человек остается неизменяемым в своем существе от рождения и до могилы. Это можно сказать о М. М. Пришвине. Впрочем, каждый, кто имеет за плечами долгий путь, тот знает: жизнь, оказывается, коротка, как одно усилие, как рывок в неизведанное пространство. Она так коротка, что ребенок не успевает состариться перед лицом великой вечности, стареет лишь тот, кто поддался Кащею (проще говоря, всякому проявлению зла) или сам превратился в него. Об этом образе Кащея в пришвинском творчестве будет сказано особо.

Человек вырастает из природы, чтобы с нею бороться и в то же время чтобы ее же спасать. Человек этот прекрасен, он должен быть прекрасен! «Забылся от горя и шел по дороге, опустив глаза. Но в лужице увидал лес, и на голубом деревья высились так прекрасно. Да откуда же такое прекрасное небо взялось? Посмотрел — и увидел небо. Так и мое искусство, друзья, не больше лужицы, в которую из-за нашей спины смотрится невидимый нам весь человек с природой своей, небом, деревьями, водами, и я пишу вам только, чтобы вы обратили внимание».

Таков, по мысли Пришвина, и каждый из нас. Таков и мальчик, о котором написан в конце 20-х годов автобиографический роман «Кащеева цепь» (там его зовут Курымушка). Этому же мальчику посвящен и последний в старости недописанный роман «Осударева дорога» (там его зовут Зуек). «Зуек — это я», — говорит Пришвин, начиная последнюю переработку романа незадолго до своей кончины.

Заканчивается роман торжественным открытием вновь построенного канала. Ребенку Зуйку разрешается первому привести в движение работу воды: «Мальчик махнул рукой, на водосбросе повернули ручку — и падун замолчал. Мальчик опять приказал — и падун опять зашумел, и опять, как человек, кто-то в нем все шагает вперед и вперед… Это добрая мысль человека, глядящего в беспредельную даль, о том, что каждый из нас где-то соединен с другим человеком и все мы люди в суровой борьбе за единство свое, все, как капли воды, когда-нибудь придем в Океан».

В. Д. Пришвина

В БОЙ С КАЩЕЕМ

Детство Пришвина, описанное в автобиографическом романе «Кащеева цепь»[2], протекает в русской деревне, переживающей недавнюю реформу 1861 года. В народе назревают настроения близкой революции.

М. М. Пришвин родился в семье бывшего купца, в небольшом имении Хрущево Орловской губернии; имение это досталось отцу по наследству.

«С малолетства, — пишет Пришвин в конце жизни, — я чувствовал себя в этой усадьбе ряженым принцем, и всегда мне хотелось раздеться и быть просто мужиком или сделаться настоящим принцем, как в замечательной детской книге «Принц и нищий».

Отец был увлекающимся человеком. Так, он увлекся конным спортом, потом садоводством, охотой и, наконец, карточной игрой. Он спустил свое имение и впал в неоплатные долги. Умер он рано, когда мальчик был еще маленьким, оставив свое перезаложенное имение и пятерых детей мал мала меньше на руках матери.