Сказка о принце. Книга вторая

Однажды утром, придя во дворец в обычный час, Ламбе, как и всегда, первым делом направился в кабинет короля. Он один из немногих обладал правом свободного доступа в кабинет еще со времен юности Карла Третьего, все знали это, как знали честность Ламбе и его преданность Дювалям. Старый садовник, правда, пренебрежительно относился к новому королю, считая его выскочкой и узурпатором, но службу продолжал нести исправно и об отставке не просил; как просить, если жена все чаще хворает, а у старшей дочери муж – непутевый пьяница да трое по лавкам. Ламбе неторопливо ковылял по лестнице, но, поравнявшись с двумя рослыми лакеями, остановился, как вкопанный: слуги волокли вниз кадку из королевского кабинета; наполовину засохшее деревце жалобно трепетало на сквозняке немногими уцелевшими листьями.

– Это что еще? – рявкнул Ламбе. – Кто позволил?!

Лакеи остановились и даже, поставив кадку, вытянулись: Ламбе, случись не по его, мог и клюкой заехать.

– Его Величество приказал, – объяснил один.

Ламбе заморгал, опешив.

– Да как же… – забормотал он, – да ведь это же… Как можно?

– Нам что? – пожал плечами другой. – Нам как приказано, так и делаем…

– Оно же все равно уже сохнет, – вздохнул первый. – Куда его такое…

– Твое какое дело? – огрызнулся старик.

– Такое, – снова вздохнул лакей, – что по шее неохота. Ну, взяли, что ли?

– Стой-ка, – прищурился Ламбе. – Вы, ребята, вот что… вы куда его тащите?

– Да на свалку, наверное, куда ж еще?

Ламбе секунду подумал.

– Давайте-ка его ко мне. В мою камору. Все равно ведь куда, если король приказал. А я его, даст Бог, выхожу. Тащите, тащите, нечего. Мне же потом еще спасибо скажете.

За широким окном сшивали серую землю и низкое небо косые струи дождя.

* * *

День коронации выдался пасмурным и очень холодным. Утром лорд Лестин долго смотрел в окно, пытаясь прикинуть, как же одеться: часть пути по городу предстояло проделать пешком. Конечно, на него, опального, идущего в самом конце церемонии, вряд ли кто-то будет обращать внимание. Но старый лорд считал для себя долгом чести выглядеть на мероприятии подобного ранга как можно лучше.

Пусть даже это мероприятие – совсем не то, на каком ему хотелось бы побывать.

В карете, которая везла его по еще темным – в ноябре светает поздно – улицам Леррена, Лестин прикрыл глаза: хотелось подремать. Накануне он лег поздно, не спалось. Сначала пытался читать, потом плюнул и отбросил книгу. Мысли упорно возвращались к разговору с Патриком – последний раз они виделись три дня назад.

Патрик в этот вечер выглядел немного лучше; может, Лестину просто казалось, но вроде бы не таким серо-бледным было лицо, чуть меньше темные круги под глазами. Правда, губы по-прежнему были искусаны в кровь, но разговаривал он теперь больше, иногда даже смеялся. Он уже мог ходить, руки слушались, но очень быстро уставал и злился на себя за свою беспомощность. И конечно, разговор не мог не зайти о предстоящей коронации, которой оба они от всей души желали не состояться.

– Ох, как не хочется мне присутствовать на церемонии, – признался Лестин. – С души воротит…

– Понимаю, – вздохнул Патрик. – Только кто ж вам позволит? Вы – лицо государственное.

– Густав желает, чтобы все тонкости были соблюдены как можно лучше. Приглашен король Залесский, правители Версаны и Элалии…

– Они приняли приглашения? – полюбопытствовал Патрик.

– Увы, – глаза Лестина смеялись. – Ее Величество королева Марианна больна, а король Йорек… вот про него ничего не знаю, но то, что не изволит прибыть – точно. Версанский посол, кстати, уже предъявил протест своей королевы по поводу коронации. Но Его будущее Величество ответил, говорят, что-то в духе «и без вас обойдемся»… – он вздохнул.

– Еще бы, – фыркнул Патрик.

Лестин взглянул на него.

– Как бы я желал видеть на месте Густава вас, мой принц!

– Вы не поверите, Лестин, но я – тоже, – Патрик засмеялся и тут же охнул, скривился от боли.

В дверь заглянула Жаклина, оглядела обоих подозрительно, молча показала им кулак и скрылась.

– Ладно, Патрик, у нас еще все впереди, – Лестин улыбнулся. – Это сейчас не самое главное, правда?

Несмотря на ранний час, народ на улицах столицы потихоньку прибывал. Вездесущие мальчишки шныряли в толпе; кто-то из них спешил занять самые лучшие места, с которых виден будет королевский кортеж – места эти можно будет продать за несколько медных монет; ученики пекарей и кондитеров скоро выйдут с полными подносами булочек, горячих пирожков и леденцов в сахаре. Многие предвкушали возможность поживиться, когда король по обычаю будет кидать в толпу деньги, символизируя свое щедрое правление. В последнем, впрочем, Лестин изрядно сомневался.