Сказка о принце. Книга вторая

– Прошу простить мне мою горячность, господин Ретель, – сказал он негромко. Кот на его коленях проснулся, недовольно и требовательно мявкнул, спрыгнул на пол, секунду подумал и неторопливо направился к двери. – Я понимаю ваши колебания и опасения – дело действительно опасное. Если вы решите не присоединяться к нам – я пойму. Но… – он резко вздохнул, словно ему не хватало воздуха, – в любом случае прошу вас лишь об одном – не стать моим врагом. Я не хотел бы, чтобы вы, с вашим опытом и знаниями, оказались… на другой стороне.

Ретель молча склонил голову.

Кот постоял у закрытой двери, снова мявкнул и стал скрести лапой по косяку. Лестин наблюдал за ним, задумчиво поглаживая бороду.

– …Ну что, мой принц, – Лестин выглядел довольным, – лиха беда начало. Первый шаг сделан – дальше будет легче.

День уже угас, в комнату вползли сумерки. Они еще долго сидели в гостиной, обсуждали сегодняшнюю охоту, смеялись, слушая, как граф описывает охоту у короля Элалии, где он присутствовал несколько лет назад с Карлом – «вообразите, господа, и это считается у них образцом! Я бы со стыда сгорел, случись моим борзым допустить такую оплошность». Когда настенные часы пробили одиннадцать, Ретель извинился и предложил отправиться спать. Лестин – было видно – тоже устал, да и у Патрика уже глаза слипались – поднялись они сегодня еще затемно.

– Да, – рассеянно отозвался Патрик. Расстегнул верхний крючок камзола, упал в кресло у окна. – Ух, и устал же я!

Лорд рассмеялся, неторопливо прошелся по комнате и тоже сел.

– Ретель – тот еще камешек, это вам не шпагой махать в фехтовальном зале. Но, мой принц, вы сами-то поняли, в чем допустили ошибку?

Патрик кивнул.

– Сорвался…

– Да. Нельзя давить на людей, они этого не любят. Всегда нужно дать человеку иллюзию возможности сделать собственный выбор. Особенно в таком деле, как наше. Ретель верит вам – но он не пойдет за мальчишкой, который горит праведным негодованием и стремится изменить мир и вернуть попранную справедливость. Он пойдет за королем, умеющим держать себя в руках, осознающим, насколько велик риск и каков расклад сил в игре. И это Ретель! Остальные будут еще осторожнее.

– Но я же сказал… в конце…

– Да, и это, я думаю, повлияет на исход решения. Вы исправили ошибку, но не должны были ее вообще допускать, понимаете? Теперь не торопитесь и не торопите графа – я думаю, до нашего отъезда он даст вам ответ. И вот еще что, Патрик: будьте осторожны и не позволяйте вести вас в разговоре. Вы выложили Ретелю – собеседнику опытному и умелому, не спорю – почти все наши планы. Привыкайте слышать между слов и не говорить лишнего. Вы молодец, мой принц, – Лестин улыбнулся, – вы быстро учитесь… но вы же понимаете: у нас нет ни времени учиться, ни права на ошибку. Любая оплошность может оказаться последней. У вас есть все необходимые знания, чтобы действовать правильно, – Лестин засмеялся. – Помните, как бранил вас в свое время лорд Марч?

– Лорд Марч не предполагал, что мне придется выпутываться из подобных ситуаций, – устало пошутил Патрик, откинувшись на спинку кресла. – Иначе он несомненно выделил бы в своей науке отдельный раздел: «Государственные заговоры и методы их осуществления. Краткое руководство для начинающих».

– Когда станете королем, мой принц, – в тон ему предложил Лестин, поглаживая выбитый на обивке кресла узор, – введите сей предмет в курс обучения для сына. Я думаю, его будущее высочество будет вам очень благодарен.

Патрик суеверно сплюнул через левое плечо, постучал по подлокотнику.

– Тьфу-тьфу, не приведи Боже. А впрочем, это еще бабка надвое сказала: вот как родятся одни девицы…

– Поживем – увидим. Ну, а теперь давайте ложиться, Людвиг. У нас с вами был сегодня тяжелый день.

Лестин уже взялся за ручку двери, когда Патрик окликнул его.

– О какой тяжбе и с каким монастырем говорил граф?

Лестин обернулся.

– Я, сказать по совести, не очень осведомлен, граф упоминал мельком. Староружский монастырь, если я правильно понял, уже лет двадцать ведет с Ретелями тяжбу за заливные луга. Отец графа умер только пять лет назад и все эти годы, пока сын жил в столице, платил отступные – он был человеком мягким, набожным и, видимо, не хотел лишнего шума. И монахини, похоже, привыкли считать сено с этих лугов своей собственностью. Потом графу было не до того, а теперь он вернулся, и тяжба вошла в новую силу. Не знаю, чем кончится это дело и кончится ли вообще – дело пустили по инстанциям. – Лестин устало потер глаза. – К тому же настоятельница монастыря в милости у нового короля – недаром он даже ее высочество…

Лестин осекся и умолк.

– Что? – удивленно спросил Патрик, открывая глаза и выпрямляясь в кресле.

Старый лорд молчал.

– Что – ее высочество? – уже с тревогой повторил Патрик. – Лестин! Вы говорите об Изабель? С ней все в порядке? Она здорова?

– Она здорова, мой принц, – ответил Лестин. – Но все ли в порядке… я не знаю.

– Почему?!

– Потому что ее нет теперь в столице.

– Где она? – Патрик сжал пальцами подлокотники.

– В монастыре.

– Где?! – выдохнул принц.

– В монастыре.

– Почему? – после паузы, еле слышно и очень спокойно.