Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ)

Заруба лежал на земле, держась за челюсть и сплёвывая в пыль кровь, а Микай, набычившись, навис над ним, держа за грудки. Ещё один стражников с оханием и кряхтением поднимался с земли, опираясь на товарища.

— И теперя не признал? — громыхнул кузнец басом. — Смехуешки вам?! А где вы были, кады мою деревню разбойники пожгли?! Кады они батюшку мово с матушкой смерти лютой предавали?! Пиво пили да бабам юбки задирали?!

В толпе горожан кто-то испуганно охнул, а стражники уставились на разгневанного кузнеца.

— Ми…кай… ты это… ты чаво тако болташь-то… Как Чернецы пожгли?… — растеряно вопросил поднявшийся стражник. — У меня ж тама сестра с зимы… Замужем, брюхатая… Я гостинцы… купил…

Кузнец отпустил несчастного Зарубу и шагнул к говорившему.

— Как пожгли, молвишь? — синие глаза нехорошо прищурились и стражник испуганно отшатнулся. — А до тла пожгли! Нету Чернецов боле! И живых не осталось! Родню свою теперя токма поминать моги!

— Постой… — Заруба, вытирая рукавом кровь, поднимался с дороги, опираясь на копьё. — Каки-таки разбойники? Ты умом никак помутился?

— Помутился? — бас Микая громом раскатился над дорогой. — С горя я такой стал! — он ухватил седую прядь. — А разбойников всех госпожа на Гнилушке смерти лютой предала за дела их мерзкие, покуда вы тута на медяки играете да пиво хлещете! Али староста наш не кликал на подмогу-то?! Шо моргашь?! Знаю я всю правду! Кликали вас, да токма на Гнилушку-то вы не сунулись, струхнули по болотине рыскать! А оне тама и сидели, изверги! Одна госпожа Янига не побоялась, проместо вас за всех обиженных да неповинно убиенных заступилась! Всю вражину с нечистью да нежитью гневом да силой своей покарала! Шо гляделками лупашь, стоишь? Могуча она ведьма, коих ты и не видал никады! Кончай госпоже перечить, отворяй ворота, да пущай нас в город! Госпожа Янига таперича тута ведьма. Все слыхали?!

Короткая драка, грозный вид кузнеца, как и его жаркие искрение слова, произвели большое впечатление.

Толпа зевак загомонила, обсуждая неслыханные новости, какая-то баба негромко голосила, видимо по погибшее родне. Сплетники уже спешили разнести такие новости по городу и подолу.

Однако стражники по-прежнему недоверчиво переглядывались, хотя перечить больше не осмелились. Заруба кивнул, и его товарищи, тычками и руганью разогнав толпу, стали открывать вторую створку ворот.

Конечно, мы бы проехали и в одну, но так почёта было больше.

— Эй, Хорь, проведи госпожу ведьму к ратуше, — Заруба снова сплюнул кровью и кивнул тому, кто пострадал в драке меньше всех.

Я тронула Ласточку и поехала шагом. Джастер ехал следом за мной, крепко держа повод Воронка.

Микай ждал нас в воротах, и я вдруг подумала, что, не смотря на всё случившееся, говорил он на редкость складно и не сказал ничего лишнего. Как будто его кто-то научил тому, что надо говорить.

Шут же с улыбкой вернул повод Воронка кузнецу и с невинным любопытством поглядывал по сторонам, словно ничего не случилось.

Шемрок, не смотря на нелюбезный приём, внутри оказался довольно милым городом. Он и в самом деле был больше Костинограда раза этак в два. Каменные дома в один и два этажа, крытые глиняной черепицей, имели при себе крохотные садики за каменными заборами и растеклись по берегу, не слишком прижимаясь боками друг к другу. Окна украшали горшки с цветами, кое-где на верёвках во дворах сушилось бельё. По боковым улочкам вполне могла проехать телега, а по центральной, ведущей на городскую площадь, спокойно разъехались бы и две. Вдоль всех улиц шли сточные канавы, которые содержались в чистоте.

Улица от самых ворот была вымощена берёзовыми и ясеневыми спилами, а потом стала каменной. Ласточка фыркала и недовольно мотала головой, но ехали мы шагом, и я не боялась, что она оступится. Огонёк же с самого начала стычки Шута со стражей вела себя намного спокойнее, чем было обычно в её характере, и я подумала, что Джастер опять что-то наколдовал.

Стражник, снова одевший стёганую куртку и кожаный нагрудник, время от времени вытирал рукавом мокрый лоб. Несло от него потом, луком и пивом. Копьё он нёс на плече и на удивлённые и встревоженные взгляды горожан не обращал внимания, лишь недовольно отругиваясь на осторожные вопросы. Судя по всему, он явно не горел желанием идти к ратуше, мечтая поскорее вернуться обратно к воротам.

Микай же, напротив, иногда кивал кому-то, завидя знакомые лица, но люди прятали глаза и делали вид, что приветствие было не им.

Странное место. И день ясный, солнечный, и город не серый и унылый, как Костиноград: камень светлый, крыши красные, деревья, цветы, люди в яркой одежде, а чувство, как будто давит что-то.

И почему вход в город закрыт для всех чужих?

Мне хотелось узнать, что здесь происходит, но хмурый и недовольный вид Хоря не располагал к беседе даже Шута.