Сказка под кровавой луной (СИ)

По мере приближения смех становился все громче, надрывнее, истеричнее. В какой-то момент он сменился сначала истеричными криками, а потом и вовсе криками пытаемой жертвы. Даже Кота, страшного многовекового демона, обуял страх перед тем, что ждет его в исповедальне. Резким движением он распахнул дверцу, и сразу же наотмашь ударил тростью. На пол упал оглушенный грач. Но то, что было в исповедальне, интересовало Баюна намного больше.

Голов девушки. Блондинка. Глаза выколоты, а длинные волосы обмотаны вокруг обрубка шеи. А в крышку черепа вколочена пара рогов, на которую водрузили уже знакомую ему мятую корону.

- Э… Волк. Мы снова в полномдерьме.

========== Поговорим о живописи ==========

Институт действительно умирал. Если раньше громада здания нависала над историческим центром города на уровне храмов и стремилась куда-то в небеса, словно бы надеясь на энтузиазме населяющих её светлых умов покорить небесную твердь, но сейчас это всё еще величественное строение вызывало другие желания и ассоциации. Сейчас, спустя почти двести лет, нижние этажи скрылись за кронами ясеней и тополей, а выдающиеся вверх башни административного корпуса и библиотеки казались спрятанными в глубине леса. Как замок спящей красавицы или дворец старого волшебника, который всё еще ждет появления своего избранного, но, кажется, уже утратил всякую надежду. В дождливые дни, когда загорались окна рабочих кабинетов, становились все более понятными масштабы упадка. В такие минуты Виктору хотелось подойти к старым и местами облупившимся стенам, провести по ним ладонью и пообещать, не зданию, так себе, что еще не все кончено, что всегда есть свет, на который можно идти. Но эти стены уже утратили всякую надежду. Да и у молодого человека в такие минуты её было немного.

Но сегодня сияло солнце. Неплохо для возможно последнего дня в истории их городка. Юноша пытался натянуть на лицо серьезное выражение, но взявшаяся непонятно откуда легкость и летящая походка не располагали, и сейчас он улыбался самой легкой улыбкой, на которую способен человек, знающий, что сегодня наступит Апокалипсис. Массивная дверь из дерева и стекла легко и бесшумно двинулась под его рукой. Он не помнил, как пролетел проходную, не помнил, кого встретил и с кем поздоровался. Отражающееся от плиточного пола солнце било в глаза, отчего легкая улыбка насмешливый прищур становились слегка карикатурными, но оттого не менее счастливыми.

А еще у них были доспехи: по паре старых рыцарских турнирных доспехов с алебардами в руках и мечами на поясах, они стояли в холле каждого этажа, двое охраняли вход в библиотеку, и по одному возле каждой кафедры. Помятые в боях, пробитые и кое-где почерневшие, сегодня они у парня вызывали самые мрачные воспоминания о том, что случилось ночью. А опущенные забрала заставляли его ускорить шаг, потому что то и дело казалось, что из-под них за ними наблюдает пара глаз, и непременно птичьих. Даже если он выйдет и всё закончится хорошо, до конца своих дней он будет бояться птиц. Особенно этих черных насмешников.

К тому моменту он уже достиг нужной аудитории. И был неприятно удивлен тем, что студентов становилось всё меньше и меньше: сейчас за столами сидело человек десять, не больше. Профессор Белорецкий сейчас все больше напоминал какого-то чародея-наставника. Наверное, будь институт сказочным замком, именно так и выглядел бы его уставший, но еще не сломленный хозяин. Он даже не заметил, как вошел Виктор, потому что как раз в этот момент он громкой и очень отчетливо отчитывал нескладного высокого парня в очках за то, что тот не удосужился хотя бы всё единым шрифтом распечатать. Последний, видимо, не считал нужным прятать то, что он понадергивал информацию из открытых источников, не проявив при этом ни капли аналитических способностей. А устраивать разносы Белорецкий любил. Правда, если уж быть совсем честным, студентам от этого хуже не становилось, но сам он получал несказанное удовольствие: