Сказка про наследство. Главы 1-9

За всеми рассуждениями блондинистый пацан продолжал баловаться со своей громкой штуковиной. Звуковые волны зависали в стоячем жарком воздухе, искажались треском и гудением.

– Внимание! Состоится митинг! Все на площадь!..

Дождались призывов и героев. Петька Глаз – герой последнего происшествия в Утылве – не менее громкого. Правда, громкоговоритель ему тогда с успехом заменили милицейские сирены. Да, герой! Пусть нынешнее время, словно никудышное зеркало, искажает искренний поступок, что он предстает в ином свете – даже дурацком.

А вот взрослые тылки (не дураки!) думали, судили – рядили, прикидывали, как им быть в теперешней ситуации – в заднице, то есть. Ну, в самом деле?! Не может быть! Нельзя, чтобы из-за какого-то невидимого и всесильного рынка (ничуть не похожего на базар в Кашкуке, где споро и весело торговали местными продуктами – очень неплохими и натуральными) обрушилось существование небольшого городка, который начинался с хутора, вырос до села, затем до рабочего поселка, удостоился городского звания (с натяжкой) и уже двести лет живет, дышит, пашет и куролесит на степных просторах – в отдельной особой точке, именно в сказочном Пятигорье. Откуда, вообще, взялась напасть – кризис этот мировой? Кто-то баловался с долгами (своими и чужими), кто-то выбросил из головы, что жилье – для того, чтобы жить в нем, а не наживаться, и хоть корень у этих двух слов один, смысл совершенно разный. Кто-то в чаянии затушить костер подбрасывал полешки – эдакие полновесные миллиарды (откель столько бумаги для печатания?). Разразилось бедствие – глобальный кризис. И всемогущее божество по имени рынок решило, что Утылва – захудалая, малоэффективная – недостойна жить?! Тогда рынок сильнее огненного бога Энгру – властителя подземного мира, прародителя Камы. Утылва на этом свете, а не на том. Энгру так не вмешивался, чтобы все и всех под корень. Даже против Энгру люди восставали.

Пока же тылки возмущались, что холдинг и его эмиссар Варвара Пятилетова слишком самонадеянны и равнодушны. Пока искали, что им противопоставить, спрашивали между собой.

– А ты тоже пойдешь? Не отсидишься в стороне? Васыр ополчение созывает. Терпеть дальше нельзя. У разбитого корыта окажемся. Точнее, с завода даже металлолом вывезут…

Пацан Петька не согласился ждать. Рискнул и залез в Мару – резиденцию заводского начальства. Руководствовался благородными мотивами. Лез не за деньгами в гостиничном сейфе, не для того, чтобы напугать Варвару. Но что-то же вор утащил. Слишком страшно кричала директорша. И ворпани гнались по пятам. Испугался Петька до ужаса. Николай Рванов спас его – вывез на своей буханке на белую гору Кашиху. Две ночи наш благородный вор, трясясь, высидел на верху, пытался спать в полуразрушенной хижине – по ночам снаружи зависала прохладная свежесть, черный костюм на Петьке хорош для маскарада, но не для ночевки в спартанских условиях. В темноте и одиночестве становилось жутко, слышались подозрительные звуки – ступание мягких лап, шуршание и треск вздыбленной рыжей шерсти. Чудились звериные морды. И это еще не самое страшное. Когда с Шайтанки вместе с порывом ветра доносился едкий кислый запах, внутренности скручивало, ужас лизал изнутри, и Петька понимал – вот оно! теперь все… Почему-то запах вызывал такие ассоциации. Петька гнал сон, опасаясь во сне вспомнить – что? только не это!..

Здесь оказывается пища для размышлений – странная реакция у двух персонажей. Оба пережили невероятные ночные события. Максим страдал телесно, а у Петьки смутилась душа. Он лежал на жесткой лавке, ворочался, вздыхал. Когда становилось совсем невмоготу, поднимался и выходил наружу. Величественная картина представала перед ним.

С Казятау видно хорошо. Сверху звездные россыпи как блестки на глубоком синем бархате ночи. С одной стороны – темный неровный массив с редкими беспорядочными огоньками – Утылва. Если встать лицом к ней, по правую руку как раз Кашиха, Шайтанка и далее Пятибок–гора. Степь засыпает неглубоко; темнота колышется, постоянно меняет оттенки – ветер шевелит ковыли. Восточная городская черта обозначена дорогой – более темная полоса. По ней (по дороге, мимо статуи раскинутыми руками) ездили на кладбище хоронить бабушку. В город с севера заворачивает серебряная лента – река Кляна – там, на мосту в Кашкуке, Петька от страха чуть не окочурился. Река течет через Пятигорье в Виждай – это опять же справа от Кашихи.

Наибольшее успокоение приносило зрелище Виждая. Голубой дар – дивье зеркало, что поместилось в чаше за пятью вершинами – Пятибок-горой, Шайтанкой, Кашихой, Казятау и Мараем. Главное чудо Пятигорья. Побывать в Утылве и не увидеть Виждая – это хуже, чем увидеть Париж и не умереть. Или не увидеть Париж и умереть. Ну, вы меня поняли…