Сказка про наследство. Главы 10-15

До настоящего момента Тая причислялась к участникам нашей истории по чисто формальным признакам. Да, она – жена Максима и мать его двоих детей – Ивана и Влады. Она приехала, узнав о бедственном положении мужа. Однако на месте выяснилось, что ничего страшного не стряслось, и не стоило сломя голову лететь на край света – в Утылву. Но Таисья уже здесь. И справедливости ради надо отметить, что свою голову она сломала еще раньше – в родном Кортубине. Тылвинская специфика (это деликатно сказано) просто усугубила ее состояние – и физическое, и моральное. Сказалась пагубная привычка – Таисья не так давно злоупотребляла успокоительными, но не признавалась лечащему врачу – тому самому, что от всех жизненных проблем рекомендовал витамины (в том числе и Максиму) – все равно лекарства в поиске смысла жизни не помогут. Понимайте, как хотите. Или не хотите… Время, проведенное в сказке (т.е. в Утылве), Таисья проспала беспробудно. Ей ничего не снилось. Словно в нору провалилась. Темнота и беспамятство. Таина нервная система еще до приезда была на взводе, а тут нашла выход – отключилась. Никто не мешал – в бабылидиной квартире другими обитателями (даже котами) и не пахло. Тогда сама Утылва была чрезвычайно занята – щеголяла в красной юбке, сваталась и вела обстрел картошкой, прелюбодействовала, протестовала на собраниях, сочиняла заговорщицкие планы, лазила на башню, сбивала грузовиком ворпаня, летала на корыльбуне, наслаждалась своими сказками, поминала покойную учительницу. Спящую Таю не трогали. Да если бы попробовали, ничего не получилось бы. Спящую красавицу поцелуем разбудит лишь ее принц. А Таин принц отправился на поиски детей и пропал с концами. Хорош принц! и хорош отец!!

В бабылидиной квартире женщина вздрогнула и очнулась в положенный срок – не позже и не раньше. Таисьин дивор закончил блуждать в темных закоулках и высверкнул в зрачках под сомкнутыми веками. Красавица вздрогнула, словно ее подтолкнули. Так и Ирэн Нифонтову в далеких Карловых Варах однажды озарило – пора домой, в Утылву. Правильно. Надо доверять своим чувствам.

Пробуждение не порадовало. Открыв глаза, Тая не сразу поняла, где она и что делает. Какой-то убожество, бардак. Потолок в сетке трещин. Старый синий диван. Голые доски на полу. И остальное – хлам, а не мебель. Конечно, квартира не блистала евроремонтом. Но у Таи нет времени ужасаться – ей надо бежать. Куда? Неясно, но точно надо бежать. Естественно, не до казахской границы – тут ближе гораздо. Зачем? Ах, да, дети… дети!!..

Тая рывком поднялась с дивана, поспешно оделась, не разбирая вещей и какой там модный лук из них составится. Краситься – зачем? И все прочее – очень многое – тоже ЗАЧЕМ? Вот хорошо, что Максим рядом не стоял, а то и к нему можно обратить фатальный вопрос – ЗАЧЕМ? И он, Максим, зачем? Бедный, бедный Максим…

Доверившись порыву, Таисья выбежала из дома (именно выбежала, а не степенно спустилась по лестнице) и услыхала голоса из соседнего двора с пятиэтажками. Там она встретилась с гурьбой пенсионеров, державших путь к отделу милиции, и присоединилась к ним. Ни она – ни ее – ни о чем не спрашивали. ЗАЧЕМ?

У толпы имелся вопрос к зам. начальника отдела участковых уполномоченных и по делам несовершеннолетних МО МВД России «Тылвинский» лейтенанту К.Г. Жадобину.

– Пошто наших внуков в узилище бросили?

Классный вопрос! Простой такой. Вот ответ на него… Уместно вспомнить шведскую сказку и провокационный вопрос Карлсона насчет коньяка по утрам и попытку ответить – да или нет… Клим сразу и ярко вспомнил (в детстве читал).

– Куда? – нет, лейтенант не озверел как фрекен Бок, но силился оскорбиться. Все, как он предсказывал. Узилище, репрессии, палачи, преступный режим, кошмарная несправедливость. Стандартный набор для страны (и для Утылвы).

Старые тылки продолжали говорить хором. И переспрашивать.

– Клим… кха-кха… За что парнишек повязал? – даже Григорий Жадобин подал голос (хотя обыкновенно он молчал и кашлял).

– Бать, и ты туда же… Гестаповцем меня выставляете. Никто никого не арестовывал. И не пытал. Даже этого бугая Сережку!

– Почему даже? – немедленно выступил Сережкин отец – Николай Рванов. – Сын у меня парень молодой. Ну и пусть, совершеннолетний. Восемнадцать, девятнадцать – без разницы, когда ветер в голове как в дырку свищет. Если властям пофиг, что парни без дела болтаются… А молодежь занятие найдет. Флаг повесят на такую верхотуру-то… Подозреваю, что ждать нам продолжения…

– Не мешало бы твоему сыночке штраф в ползарплаты впаять за швыряние в толпу пивных бутылок! Но не дают им сейчас зарплату на заводе…

– Опять надлежит государству, которое ты представляешь и защищаешь, лейтенант, поинтересоваться, почему на заводе вытворяют беззаконие! Нагрянуть в управу милиции и прокурору! Спросить с холдинга за задержку с зарплатами.

– Поторопись! не то Пятнашкова упустишь… Ответчиков все меньше. Редеют ряды топ-менеджеров. Вот и Клобы спрятались…

– Успокойтесь! Не орите! Господин Пятнашков – уважаемый гражданин, он не под следствием. Претензий к нему у органов правопорядка нет.