Сказка про наследство. Главы 10-15

У Феди закрутилась в голове ловкая комбинация. Похоже, Пятнашков опозорился, не оправдал директорских чаяний. Это все видели – видела и Варвара. Еще похоже, что после недавнего скандала в бабылидином дворе у госпожи Пятилетовой появился более юный и свежий любимец. Но Лешка наивен и глуп; и сегодня он стоял во дворе с девчонкой. Едва ли другую женщину это обрадует (даже столь выдающуюся, как Варвара). Сюжет закручивается – вернее, высвобождается место любимчика. И прочие варианты… Нет, Федя не дурак – на место не претендует. Ведь Варвара и впрямь может оказаться ведьмой. Чур меня, чур!.. Малыханская доярка Рая Веселкина – простая, искренняя и красивая. Лучше не соблазняться чаровницами типа Ирэн или Варвары. Запросто голову снесет; даже в прямом смысле – откусят… Вот как поступит директорша после сегодняшнего собрания с лоханувшимся Пятнашковым? Федя желал бы знать, но для себя он желал малого – просто отметиться, что он лоялен и исполняет договоренности (Варвара с мелким жуликом не договаривалась – это все Пятнашков). Так или иначе, но Федя должен огласить свою (выгодную ему) позицию.

– Абсолютно верно. Только кричите. Дальше своего носа не видите… Тулуза, я без намеков… Виктор Миронович, разрешите мне сказать. Нет, спасибо, я из зала… На рынке работать сложно. Это вам не раньше – спустили план и ресурсы под него. Кому продукцию сбыть тоже назначили. Думать не надо. Нервничать, рисковать. Отвечать за свои и чужие действия… И все равно нет гарантии. Кто-то побеждает, кто-то разоряется… Свобода связана с неопределенностью.

– Кто-то свободно ворует…

– Не знаю, про кого это. У меня лицензия. Я исправно налоги плачу… Но вам же проще считать иначе. Не укладывается в ваших головах. Ситуация нестандартная. Обвинять менеджмент завода в том, что от него не зависит… Страна живет в нынешней реальности, а вы словно спите… И хоть кол на голове теши…

– А ты че, самый умный? рыночный торгаш? Если разбогател, завод тебе не нужен? Переедешь в Кортубин, бизнес там организуешь. Комбинату много металлолома требуется.

– При чем здесь я? Обсуждаем положение завода. И меры, как избежать…

– А заставить вернуть деньги за то, что воровски вывезено? Раскулачить тебя, бугая! Знаем вашу шайку. Ты, уголовник твой, поворотовские охранники да тот же Пятнашков Витька!

Пятнашков на сцене вздрогнул и крепче сжал губы. Ему уже вроде перемыли косточки. Зачем опять поминать? Неужели малыханский бизнесмен не мог по-другому выразиться? И откуда Утылва в курсе налаженного процесса со сбором лома? Откуда, если не от Цукова? Язык без костей, вот и мелет! и Виктора приплетает. А почему не Поворотова, который обеспечивал практическую организацию процесса и себе немалую долю вытребовал? Одного Пятнашкова трясут! Цуков же – не материально ответственное на заводе лицо. Начальник коммерческой службы ТыМЗ недобро посмотрел на болтуна. Здесь Цуков ошибся. Сосед Тулуза угадал промашку и двинул компаньона локтем: заткнись! От резкого толчка Федя ойкнул (он и так раненый – картошкой), а ему снова боль причиняют. Федя закричал уже с обидой и резкостью в голосе.

– Возмутительно! Оскорбляют! Не только меня, но и уважаемых людей!.. Абы что ляпнуть! Про Конституцию, ворпаней, теперь вот про воров! Требую к ответу. В Конституции непременно есть закон о клевете. Ладно меня, но Виктора Мироновича…

Глаза Пятнашкова сузились от бешенства. Он хлопнул ладонью по столу.

– Довольно! На этом все. Собрание закрыто.

– Утром директорша говорила – все свободны, все на выход. Туда же народ посылаешь?

– Да идите вы…

На сцене стул с грохотом отъехал от стола. Госпожа Пятилетова выпрямилась. Проникающие через жалюзи красные лучи упали и загорелись на круглой серебряной броши, приколотой слева на высокой груди. Выступили на свету мельчайшие детали переплетений стеблей и листьев. Тонкая, совершенная работа. Только некая несообразность – брошь засияла не целиком, из тени не выступил один ее фрагмент – лепесток у цветка триллиума – словно вывалился из переплетения. Изъян не был виден, пока директорша сидела, но теперь обнаружился.

За госпожой Пятилетовой поднялась ее свита. Варвара не покушалась оставить последнее слово за собой. Холодная презрительная статуя в костюме из серого джерси. Все закончилось. Поворотов махнул охранникам, чтобы распахнули двери за сценой. В зал со спертой кислой атмосферой устремился свежий воздух. Людской поток потянулся к общему выходу. Никто не оглядывался, повинуясь бессознательному и безошибочному инстинкту.

Никто, кроме Цукова. Интересно, Федя уже поставил на молодом Пятнашкове жирный крест за провал, а сам-то похвально отличился? Не задумываясь, бизнесмен рванул к сцене, хотя Тулуза его удерживал. Естественно (или не естественно), Цуков не мог соревноваться в быстроте с ворпанями. Младший Клоб очутился у него на пути, преодолев махом расстояние от ленинского барельефа. Ретивого Федю мягко затормозили.

– Варвара Ядизовна! Прошу прощения. Хочу сообщить. Я исполнил, как полагается. Передал этому мальчишке Имбрякину. Про дивор. Он подтвердил, что вернет…