Сказка Сердца | Часть 2: Сквозь огонь

Клетка со львом выехала на Площадь Cадовников, где по кругу стояло 12 статуй основателей великих домов, а за ними поднимались роскошные залы приёма. В них каждый мог передать пожертвования на проекты того или иного дома или поучаствовать в его жизни. Ярко выделялся среди них дом Роя, чей фасад был полностью закрыт новёхонькими флагами. Посреди площади несколько десятков оживлённых наспех возводили сцену и поднимали на неё гильотину, производя при этом невероятный шум, бивший по ушам. Люди заполняли большое пространство по краю, а техника выезжала в центр, занимая места слева и справа от сцены. Гусеничная же платформа с клеткой проехала прямо и встала перед ней. Несколько похожих на уток оживлённых открепили её от платформы и потащили на пошатывающуюся сцену. Лео прыгнул и отсёк когтями деревянные руки оживляшек, державших прутья. Клетка накренилась и завалилась на бок, обнажив дверцу в полу и упав на возводимую опору, отчего сцена обрушилась вместе с гильотиной. В толпе рассмеялись, а кто-то закричал как раз в тот момент, когда Гудди удалось пробиться к ограждению. Он схватился руками за край забора, не сразу разобрав, что происходит. От сцены, до которой было метров триста, поднималась пыль, был слышен шум и возня. Толпа напирала, и оживлённому пришлось двинуться вслед за людьми, теснившими его по кругу к дальней части площади.

Лев вырвался из клетки как раз в тот момент, когда к ней побежали со всех сторон солдаты, спрыгнувшие с брони танков. Он рванул вперёд, и толпа ахнула от страха и возбуждения. Женщины вокруг Гудди отпрянули от ограждений. Он остался один и стал было перебираться через ограду, но чья-то рука схватила его за ногу. Оживлённый оглянулся и увидел Лилу, смотревшую на него печальными и решительными глазами, отрицательно покачивая головой. Раздался выстрел. Гудди обернулся на площадь и увидел, как Лео ковыляет к бегущей к нему толпе солдат. В их рядах мелькнула вспышка. Лев упал. За спиной Гудди толпа издала звук облегчения. А из груди оживлённого вырвался сдавленный звон. Нога куклы опустилась с ограждения на гранитную поверхность площади, и руки сами отпустили перекладину.

Он упал, мгновенно отяжелев. Перед глазами, полными слёз, уменьшившими его зрачки почти до точек, побежали в вышине облака, сверкающие белизной в лучах обоих солнц. Ветер колыхал ленту на белой шапочке Лилы, склонившейся над ним и жестом показывавшей, что надо вставать.

– Дамы и господа, простите за неприятную заминку, – раздался голос сверху, – казнь участвовавших в террористической атаке людей вы сможете посмотреть через несколько дней после суда. К сожалению, их мы не можем казнить без разбирательства, – нелепо рассмеялся голос. – А сейчас, праздник продолжается!

И на этих словах заиграла музыка из циркового представления. Голова Гудди не соображала. Он поднялся, не помня себя, и пошёл вслед за обезьянкой, увлекавшей его прочь от площади, куда-то между представительствами великих домов.

Головокружение прошло, только когда они взбирались по пожарной лестнице на опору большого моста, пролегавшего от замка Трокийя к замку Ят. Чуть выше, на небольшой смотровой площадке, оживлённый увидел фигуру здоровяка, сидевшего, свесив ноги в пропасть, и сложившего руки на хлипком заборчике. Рауд сидел на вентиле, торчавшем из толстой трубы, которая поднималась выше под своды моста. Лила подошла к Снорри и присела. Гудди последним забрался на площадку и встал в нерешительности.

– Лео погиб… – произнёс он тихо.

– Мы знаем, – кивнул Рауд, – рация молчит, значит, их взяли.

– Его убили на площади, его везли в клетке, как… как… – дрожащим голосом прозвенел Гудди.

– Как животное, – закончил за него Рауд.

Оживлённый посмотрел на него и опустил голову.

– Так люди относятся к нам, – покачал головой осьминог.

– Людей казнят на днях, – произнесла Лила, – их ждали.

– Похоже, – булькнул Рауд.

– Твоих рук дело? – прохрипел здоровяк, обращаясь к Лиле, смотревшей в сторону большого столба чёрного дыма.

Обезьянка вздрогнула, но затем пригляделась к столбу и сняла со спины маленький рюкзачок, достав кусок обгоревшего дерева.

– Вы меня тоже в таком виде забрали?

Снорри посмотрел вниз на обезьянку и кивнул.

– Значит, восстановит, – заключила Лила и упаковала деревяшку обратно в рюкзачок.

Гудди сидел, обхватив ноги руками, и беззвучно плакал. Рауд перебрался с вентиля к нему на плечо и обнял его щупальцем.

– Ничего, и не такое бывает. Я-то знаю. Смотри, а то все глаза выплакаешь, где мы сейчас краску найдём.

– Он… – произнёс оживлённый, подавляя всхлипы, – он мне рассказывал, что такое потеря.

Он заплакал в голос, и звенящий язычок его задребезжал и завибрировал так, что всё его тело затряслось.

– Он был такой добрый!

– Ну всё, всё, успокойся.

Осьминог обвил его щупальцами целиком и затрясся вместе с ним.

– Как же больно! – захлёбываясь, взвыл Гудди.

– Хватит, – закричал Рауд и треснул куклу по лицу.

Гудди опешил и удивлённо посмотрел на осьминога.