Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Зная теперь, что Порциелла осталась живой, а сын вышел невредимым из всех испытаний благодаря тому, что птичка поддержала жизнь первой, а второму помогла советами, король называл себя вечным должником перед птичкой, вплоть до того, что рад был ей хоть королевство отдать. Но птичка отвечала, что не хочет иной награды, как только выйти замуж за Миуччо. С этими словами она преобразилась в прекраснейшую на свете девушку, которая, к великой радости короля и Порциеллы, была тут же дана Миуччо в жены. Пока над королевой насыпали могильный холм, обе новобрачные парочки в лесной тиши охапками[469] собирали нежности и удовольствия; а потом, чтобы прибавить к своему празднику новые торжества, вместе направились во дворец, где их с нетерпением дожидался народ. И еще больше все обрадовались, узнав, что добрый жребий достался Порциелле ради доброй услуги, которую случилось ей оказать фее. Так конец нашей истории подтверждает, что

доброе дело не пропадает.

Три короны Забава шестая четвертого дня

Вихрь, похитив Маркетту, приносит ее к дому орки, откуда она, после многих трудов получив оскорбление, уходит переодетая в мужское платье. Под видом юноши она попадает во дворец к королю, где королева влюбляется в Маркетту и, не получив взаимности, обвиняет ее перед королем в попытке ее обесчестить. Приговоренная к повешению, Маркетта избавляется от смерти по волшебной силе перстня, подаренного оркой, и после смерти своей обвинительницы становится королевой

Рассказ Поппы всем понравился безмерно; все были рады доброму исходу истории Порциеллы, но не нашлось ни одного охотника ей завидовать; ибо, прежде чем достичь сана королевы, она едва не потеряла сан живого человека. Тогда Антонелла, видя, как злоключения Порциеллы взволновали князя с княгиней, и желая немного поднять им дух, начала так:

Правда, государи мои, всегда всплывает на поверхность, как масло, а обман есть огонь, который невозможно утаить; он — как то новомодное ружье, что убивает самого стрелка; и не зря называют обманщиком того, кто не держит слова, ибо обман сжигает не только все добродетели и блага, что человек носит в груди, но и саму оболочку[470], в которой они хранятся, — как вы и сами признаете, выслушав мой рассказ.

Жил некогда король Валлете Скуоссе[471], который, не имея детей, во всякое время и на всяком месте говорил: «О Небо, пошли мне наследника престола, дабы не прекратился мой род!» И однажды, гуляя в саду, он в сильной душевной скорби громко произнес эти слова и вдруг услышал, как из листвы ответил голос:

Король, кого хочешь — дочку, что тебя покинет,
или сыночка, что из тебя душу вынет?

Смущенный таким предложением, король недоумевал, что выбрать. Чтобы посоветоваться с мудрейшими из придворных, он немедленно вернулся во дворец и, тотчас призвав советников, велел им поразмыслить над этим вопросом. И одни отвечали, что подобает ценить честь больше жизни; другие — что, напротив, жизнь, благо существенное, дороже чести, которая есть не более как внешнее украшение. Первые твердили, что потерять жизнь — не великое дело, ибо она утекает как вода, а богатства — эти колонны жизни — утверждаются лишь на стеклянном колесе Фортуны[472]; но надо ревновать о чести — вечном достоянии, которое ведет по пути славы и пишется на скрижалях. Вторые же еще упорнее доказывали, что надо думать прежде всего о жизни, ради которой заводят потомство, собирают имущество, поддерживают величие дома; и поскольку честь есть людское мнение о добродетелях, то потеря дочери по некоему удару судьбы не поставит под сомнение добродетель отца и не запятнает честь дома.