Сказка сказок, или Забава для малых ребят

хранит как родовую драгоценность;

дуб пробковый, засохший апельсин,

сиенская заморенная кляча[259],

обсосанная косточка от сливы,

запечный таракан, дрянной сквалыга,

убожества адепт, брыкливый мерин,

который лучше даст тебе копытом,

чем грязный волос своего хвоста,

сухарь, скукоженный сморчок, тот,

кто хоть за сто миль готов бежать

туда, где ждет его медяк зеленый,

трясется над фасолиной сухою,

кто завязать готов во сто узлов

одну разрубленную надвое монету,

кто редко ходит срать, чтоб меньше есть.

Что, некрасив? А мы его покрасим,

и скажут: он разумно бережлив,

именье он не выпустит из рук,

вкруг пальца обвести себя не даст

и не позволит собранным деньгам

течь, как вода; он — истинный хозяин,

что хлебной крошки не уронит наземь.

Итак, его зовут теперь

(и не беда, что дураки):

«Вот — добрым гражданам пример!

вот — человек-тиски!»

МАРКЬОНИО

Так пусть же сгинет этот род,

что ради денег лишь живет!

Без медика себя сажая на диету,

нося лохмотья, всюду и всегда

себя показывая бедным и несчастным,

подобным побирушке иль слуге,

помрет от голода на полном сундуке!

КОЛА АМБРУОЗО

Перевернем медаль обратной стороной:

теперь о том, кто только и умеет,

что тратить деньги, сыпать, расточать:

легко опустошит корабль,

растратит целый двор монетный;

через него, как сквозь суму худую, пролетит

казна любая; он и не считает,

что в сундуке; вокруг него всегда стоит

толпа лентяев, плутов, шалопаев,

в которых он и день и ночь, как в ров,

кидать лопатой серебро готов.

Он расточает, будто воду льет,

он как безумный деньги раздает

неблагодарным свиньям, жадным псам,

не думая о том, что сам

вслед за имением своим —

еще чуть-чуть, и обратится в дым.

Но мы его опустим в чан… Смотри, у нас

он приобрел совсем другой окрас:

он щедр, гостеприимен, благороден,

великодушен, всем во всем угоден;

он настоящий рыцарь, он хоть глаз,

хоть голову ради друзей отдаст;

он даже пукает, как истинный король,

распространяя в воздухе добро!

Просящему он не ответит «нет»…

И вот, с отменной славой, в пару лет

все вычистит до дна, развалит дом,

пойдет по миру… впрочем, поделом.

МАРКЬОННО

Пусть в зад себе язык засунет тот,

кто эту глупость щедростью зовет!

Щедр тот, кто знает, что, кому, зачем

дает, тот, кто бросать не будет

монеты лоботрясам и шутам,

но сохранит, чтоб в руки дать такому,

кто чести в нищете не позабыл

и с толком применит, что получил.

КОЛА АМБРУОЗО

Теперь гляди: обжора, тряпка, мямля,

кастрюля жирная, баран в репьях и колтунах,

позорный рогоносец, чье жилище

насквозь открыто — только ветер свищет!

Рожок для проходящих башмаков,

с Корнето[260] выходец, сын славного отца,

чей на Форчелле дом — на два крыльца[261],

телок слюнявый, сводник собственной жены,

бесчестья совершенная картина,

сатир пузатый с рогом изобилья!

Но даже он, покрашенный как надо,

уже ни в ком не вызовет досады:

порядочный, милейший человек,

миролюбив, умен и добродушен,

учтив, гостеприимен и радушен,

чей дом всегда открыт для всякого соседа,

общителен, доступен и не горд,

он добр, как хлеб, он сладок, точно мед.

Спокойно, не смущаясь никогда,

взяв цену сходную, без лишнего стыда,

продаст мясцо настойчивому гостю,

себе оставив лишь рога… и кости![262]

МАРКЬОННО

Такие муженьки живут неплохо.

Один из них — клянусь, как перед Богом, —

бывало, ночью к кабаку свернет,

а из-под ребер — огонек сверкнет[263].

КОЛА АМБРУОЗО

Иной, бывает, на особинку живет:

с мошенниками дружбы не ведет,

он избегает бесполезной болтовни,

ему нет дела до чужих делишек;

ни правого, ни левого не судит;

другому жить спокойно не мешает,

но и к себе засунуть нос не разрешает.

Он сам себе хозяин, и никто

его не сдергивает до света с постели

и не считает за его столом куски.

Зато найдется, кто его покрасит

и вмиг ославит грубым дикарем.

«Вот, — скажет, — ястребиное говно:

ни запаха, ни вони от него!»

Его объявят кислым нелюдимом,

невежей, деревенщиной безвестной,

едой без вкуса, макарониною пресной.

МАРКЬОННО

Счастливец тот, кто век живя в глуши,

не видит, не болтает, не грешит!

А как посмотришь, скажешь: нет, не зря

премудрые согласно говорят,

что «лучше одиноким быть,

чем с языкастыми компанию водить».

КОЛА АМБРУОЗО

Теперь, наоборот, представь себе

прекрасного товарища, такого,

кто за друзей всего себя отдаст,

веселого, общительного нрава,

кто прост и искренен со всеми равно.

Но коль его покрасить, то — держись,

ему измерят и обрежут верх и низ,

по волоску его переберут,

всё пересудят и ярлык пришьют:

он задавака, он нахал, он баламут,

он «шило в заднице», он «головня в штанах»,

«петрушка в каждом соусе», он соль,

подсыпанная там, где сахар нужен;

он нос везде сует, он голову всем кружит,

все строит умного, да толку в нем едва ли…

Терпи, бедняга: эк тебя разрисовали!

МАРКЬОННО

Ты прав, бывает даже хуже.

Один испанец это распознал

и записал такое изреченье:

«За искренностью следует презренье».

КОЛА АМБРУОЗО

А если кто-то будет одарен

разумным словом, мудрым рассужденьем,

кто выкажет талант и красноречие:

в какую сторону его ни оберни, в

о всем себя он сведущим покажет, —

в красильне нашей так его измажут,

что якобы он сам себе надел

венок оратора, площадный горлопан,

который, как из нужника труба,

всех только грязью поливать готов;