Сказка в дом стучится

Я не стала звонить, открыла и дверь парадной, и входную своим ключом. Мать ко мне не вышла. Сидела на кухне. Догадалась по звону ложки о чашку. Зацепив рюкзак за вешалку, я разулась и пошла мыть руки. Лицо бледное, но спокойное. Мне нечего скрывать, абсолютно. Как и стыдиться. Я, может, сама себе немного даже завидую.

— Почему так поздно?

— Сейчас два часа дня, а не ночи.

— Ты меня прекрасно поняла. А специально на работу не пошла…

— Зря не пошла. Воспитывать меня надо было раньше. Сейчас — это пустая трата времени. Потрать его на что-нибудь полезное, мама.

Я села на табуретку. Спина прямая, лопатки сведены. Загляденье и только. Жаль, смотреть некому.

— Да, я тебя упустила. Потому что хотела, чтобы вы с сестрой были одеты и накормлены. Тебе, видимо, было мало.

— Мам, давай начистоту? И уберём ненужный разговор с повестки дня. Мне почти тридцать. Мне врать ни к чему. Я ещё раз говорю тебе, что не спала с Виталием Алексеевичем. Ясно? Так что заготовленную тираду можешь оставить при себе. Представь, я даже с Валерой не спала.

— А сегодня что делала?

— На машине каталась! — почти не лгала я. — В ночное и дневное время. Думаешь, он просто так отдал бы мне тарантас? Без сдачи теста?

— Я так не думаю…

— Я знаю, что ты думаешь, мама. Но я сказала тебе правду. Он вбил себе в голову, что может заменить мною мать своим детям. Я не могу выбить эту мысль из его рыжей башки, но я работаю над этим. К сожалению, Марианна на стороне брата. Ей племянники надоели. Там реально без Наташи все развалилось. Мне их очень жалко.

— А себя?

— Себя ещё больше. Мам, не надо хоть тут мне нервы трепать! Из меня уже все соки выжали. Я отбиваюсь, как могу…

— Беря машину…

— Машина мне нужна и точка. Это очередная машина, от которой открестилась Марианна. И в конце концов мне ее отдали без задней мысли. Мне ее сбагрили. После Мерса на Тойоту не садятся.

— Продать можно…

— Мам, они не мелочатся. У них все хорошо с финансами. Как всегда… У них с другим плохо. Но я ничем не могу им помочь. Только если день рождения для маленького Арсения сделать и… Все.

— Что, все? Куда ты с его отцом тогда завтра намылилась?

— На юбилей к Тишке. Это парень с Хаммером. Мам, прекрати смотреть на меня осуждающе. Я ничего плохого не делаю. Я просто неправильно воспитана тобой: не могу послать людей, которые считают меня другом.

— Прекрасно помню, как считают…

— Мам, была причина. Очень весомая. Я просто не хотела верить, что Виталий Алексеевич заставлял дочь со мной дружить. Типа, я смогу хорошо на неё повлиять. Ну вот, не смогла…

— А теперь?

— А теперь что? Марианна взрослая баба со своим кругом общения. Я в него лезть не собираюсь. Это как со свиным рылом в калашный ряд, издеваешься, что ли? Сейчас идет разговор обо мне и ее брате. И это намного серьезнее девчачьей дружбы.

— Настолько серьезнее, что ты посреди улицы с ним обнимаешься!

— А я и раньше с ним обнималась! — врала я во спасение. — Что мне теперь, через десять лет недотрогу из себя строить?

— В каком плане?

— В прямом. В котором ты видела. И он в курсе, что ты там напридумывала себе всякого про машину и про его отца. Даже помощь свою предложил в твоём переубеждении. Я отказалась. Мам, ну что ты так на меня смотришь?

— Откуда он вдруг взялся? Как давно у него жена умерла?

— При родах младшего. Четыре года как…

— Разве сейчас при родах умирают?

— Ее машина сбила. Мам, давай без подробностей, ладно? Четыре года он тянул это сам с няньками и сестрой, а тут у него с Марианной нашла коса на камень, и они вспомнили обо мне. Это чистый расчет. Ты, мам, ничего такого романтического не думай про нас. Но он хоть завтра подпишет со мной брачный контракт и заменит мной Марианну. Ни больше, ни меньше. Кинул уже на стол все козыри. То бишь денежки. Театру даже решил помочь… Квартиру мне показал. Живи, не хочу. А я, мама, не хочу. С ним.

— Почему?

— Мам! Что почему? А любовь?

— В твоём возрасте не о любви думают, а о квартире, машине и чтобы на цены в магазине не смотреть. Это тебе подарок небес!

— О, как! А ещё недавно Терёхины моим проклятьем были, а сейчас ты самолично меня к одному из них в постель укладываешь!

— Да ты прекрасно в постели без моей помощи укладываешься, да только тебя вышвыривают оттуда быстро.

— Вот как знала, что не надо с тобой говорить! И про Терёхина, и про всё это… Ты просто хочешь меня выпихнуть куда-нибудь, чтобы освободить Веронике комнату.

— Не говори так!

— Могу не говорить. Но я же вижу. Если бы ты могла меня связать, то в посылке бы Терёхиным отправила. Прямо сейчас. Вечерней лошадью!

— Какая ты злая, Аля. Ужасно злая… И злая, потому у тебя постоянного мужика нет.

— Конечно, только в мужике и дело. Ты тут вообще не при чем в качестве моего вечного раздражителя. Не зря говорят, что две взрослые женщины на одной кухне не уживаются.

— Много ты на этой кухне что-то делаешь! Много ты вообще по дому что-то делаешь! Ты вообще живешь, будто мы тебе мешаем!

Мне мешал ее крик. Ну зачем на меня кричать?