Сказка в творчестве Н.А. Римского-Корсакова

Мелодия пляски царевны, переходя от одного инструмента к другому, становится все пленительней. Не знаешь, где она больше покоряет — там ли, где эту изящную мелодию играет кларнет, или там, где ее задушевно и ласково, как человеческий голос, поют скрипки с виолончелями, или там, где она "дразнит" слух в звонком "посвисте" маленькой флейты — флейты-пикколо, обладательницы пронзительного, свистящего тембра.

А песня царевича вновь появляется после пляски царевны. Она становится все задумчивей, в ней даже сквозит грусть. Наверно, мечте царевича о прекрасной царевне не суждено сбыться.

Вдруг перед самым концом третьей части сюиты возникает знакомый напев солирующей скрипки. Это композитор напоминает о самой Шехеразаде, что как добрая и умная волшебница ведет нас по лабиринтам сказочных повествований.

А что же царевич и красавица-царевна? Напомнив о рассказчице всех этих чудес, композитор вновь возвратился к юным героям. Но теперь песня царевича звучит совсем по-другому: с воодушевлением, с радостным упоением. Это настоящий гимн любви, которая верностью и терпением преодолевает все преграды. О такой любви много рассказано в "Тысяче и одной ночи". А мелодия царевны — всегда такая безмятежная, "порхающая" — вдруг теперь наполняется каким-то трепетом, становится теплой, лирической. Быть может, царевне передалось то волнение, которым полна была песня царевича.

Сказочное повествование подходит к концу. В четвертой части сюиты — две картины: "Багдадский праздник" и "Корабль разбивается о скалу".

”...Дошло до меня, о счастливый царь”, — начинает новую сказку Шехеразада, и снова у скрипки звучит ее тема. Но теперь эта мелодия отзывается печалью, становится взволнованной. Ведь Шехеразада собирается рассказывать не только о радостных, веселых, но и о страшных событиях. Словно приподнимается занавес и мы попадаем в атмосферу шумного и пестрого празднества. Издалека, а затем все ближе слышатся упругие, захватывающие ритмы темпераментной восточной пляски. Они пронизывают всю картину народного веселья. В стремительном вихре музыки, как в калейдоскопе волшебных видений, мелькают знакомые образы предыдущих сказок — царевич-календер, пленительная царевна, слышатся голоса фантастической битвы, измененный мотив грозного Шахриара. В этой красочной и кипучей картине воображению рисуется то непередаваемое многообразие красок и звуков, которое известно всему миру под названием восточного праздника. Кажется, слышишь нестройный шум, отдельные возгласы, топот тысяч ног и немолчный гул толпы, звон бубна. И видишь блестящие темные глаза, загорелые лица, многоцветные, повторяющие все цвета радуги, причудливые наряды — белые и красные чалмы, пестрые халаты с расшитыми поясами, изукрашенные туфли с загнутыми вверх носками. Все быстрее, все безудержнее пляска. Вот она наполняется демонической силой, становится огненным вихрем...

И вдруг на самой вершине все обрывается и исчезает — неожиданно, как и должно быть в волшебной сказке. Снова расстилается безбрежная морская гладь. Музыка возвращает нас к первой части сюиты, к первой сказке — ”Море. Синдбадов корабль”. Здесь звучат те же музыкальные темы. Но на этот раз Синдбада подстерегают еще более суровые испытания. Море опять неспокойно, вновь разыгрывается страшная буря. С ревом несутся гигантские вздыбленные водяные громады, ветер рвет парус, трещат и ломаются мачты... Музыка бурлит и клокочет, как сама морская стихия.

А в море, гласит предание, есть ”гора из черного камня, которую называют Магнитная гора... И с давних времен об эту гору разбивалось много кораблей. И вблизи моря стоит купол из желтой меди, а на куполе всадник и конь из меди. А у этого всадника в руке медное копье и на груди повешена свинцовая доска, на которой вырезаны имена и заклинания. И губит людей... именно всадник, сидящий на этом коне”.

Не спастись на этот раз Синдбадову кораблю! Ветер и волны неудержимо мчат его прямо к роковой скале с Медным всадником. Грозный, тревожный возглас — фанфары труб (они знакомы нам еще по картине битвы из рассказа календера), а затем мощный аккорд всего оркестра вместе с гулким ударом тамтама возвещают: корабль Синдбада разбился о скалу...

Затихло, успокоилось море. Вновь в оркестре мелодия колышется, переливаясь в мягких и зыбких звучаниях-волнах, как в самом начале первой части сюиты. Но что это? Снова мы слышим плавную, легко скользящую тему Синдбадова корабля. Она переходит от одних инструментов к другим, уносясь во все более высокие регистры — словно "уплывает” вдаль. То ли это воспоминание о погибших мореходах, то ли новый корабль снарядил в путь неугомонный Синдбад? Вспомним, что из всех крушений спасался этот находчивый и сильный человек и, немного отдохнув, вновь отправлялся дальше навстречу новым удивительным приключениям.