Сказка Востока

Это было выстраданное время радостной встречи. Они смеялись по поводу и без. Тему рождения ребенка с удовольствием долго обсуждали. Ведь никто из них сына не видел, а Шадома узнала первой. И под нажимом мужчин призналась, что никто ей ничего и не сообщал, просто по-женски время высчитывала, а то, что будет — не сомневалась: в войну мальчики рождаются.

— Это знак, добрый знак, — молвил Несарт. — Мы все печалимся по поводу смерти. Хотя знаем, что это изначальный удел любого человека, и особо печалиться об этом не стоит. А вот то, что Бог послал на свет новую жизнь — вот это повод удивляться, радоваться, жить.

Тут он со слезами на глазах рассказал то, что знаем при помощи Пера мы, но не знала Шадома, и даже в подробностях Малцаг, это история про то, как Тамерлан приказал Малцага кастрировать, и как Несарт этого не допустил.

Их встреча продолжалась всю ночь, точнее, всего ночь, больше не было смеха, улыбок, говорили вполголоса, лишь изредка от злобы вскипая. Эти эмоции и Пером не передать.

Только старик сдержан, вроде спокоен, вот урывками его последние речи:

— Месть — в голове, несвобода — в душе. Мы, кавказцы, тем и отличаемся, что любим и ценим свободу души. Нельзя быть рабом варвара, а тем более диких, варварских чувств. Тамерлан, как и любой другой человек, пожнет лишь то, что посеет. И здесь главное — то, что злодеяния отразятся не столько на нем, сколько на последующих его поколениях. Мысль о мести — удел слабого, раба. Конечно, бороться со злом надо. Но наша цель — вновь разжечь живой огонь в наших очагах, на родном Кавказе!

Среди этих троих один человек теперь весьма влиятельный, известный, относительно богатый, он эмир, командующий войсками — это Малцаг. Да в том-то и дело, что это кавказское общество, и здесь последнее, а значит постановляющее слово принадлежит не богатому, то есть сильному, а лишь старшему — это закон, традиция, честь. Однако конкретное время, под названием исторический процесс, всегда привносит в любую нравственность и обычаи некие заимствованные элементы. Засим молодые, очень деликатно отстаивают свою позицию, что, мол, мстить они не будут и не смогут, но бороться с врагом человечества надо. И Молла Несарт им должен по мере возможности помочь. И вот первое дело: вопреки своему желанию и миропониманию, Молла Несарт выводит сына Тамерлана Мираншаха на Шадому Цель старика вроде проста — сделать так, чтобы сумасбродный правитель Тебриза увидел Шадому во время ее выступления.

Шадома, по средневековым меркам, — довольно зрелая, не просто красивая, а сочно-обольстительная белокожая девушка, актриса, и если подчиняться современному Перу, то она и автор сценария этого действа, в котором участвуют все, даже купец Бочек, и просчитано все, вплоть до мелочей.

В зале полумрак, лишь она то поет, то танцует, то играет на арфе, словом, блистает. И в этом зале сегодня никто не ест, не пьет, все поглощены ее изяществом, ее талантом. И, как издавна в среде великих артистов повелось, здесь своя клака, что в конце каждой партии бросает деньги и цветы, выражая свой восторг. И здесь не только подставные лица, уже есть масса поклонников, масса охотников, и ставки за ночь — неземные!

Да актриса выше низменных утех — не продается, и это, как бы вскользь, упоминает важный администратор для вскипевшей публики.

Но Мираншах — не публика! Молла Несарт предупредил, что правитель Тебриза посредством зелья и игры психически расстроен, к женскому полу охладел, а в целом, невежда, деспот, завистник и ревнивец. На последних двух чувствах и хочет сыграть Шадома. По незавидному собственному опыту и по расспросам местных девушек, что обслуживали Мираншаха ранее, она уже знает обо всех его слабостях и отклонениях, которые бывают при всякой разнузданности. А еще знает Шадома, да и все, что Мираншах и такие, как он, ограниченные люди считают себя чуть ли не сверхлюдьми, если не полубогами, и встреча с ним для любой девушки просто честь и пожизненная слава. Он же таких одалисок и за людей не считает, посему никогда после проведенной с ними ночи, а чаще — пяти минут, имени не спросит, так, может быть, кинет монетку, если настроение хорошее, а более — за счет заведения: весь город — его. А тут, думая, что скоро уйдет, он простоял на ногах более получаса, очарованный ее игрой (ведь недаром говорят — подлинное искусство и зверя покоряет), и, толкнув в бок Моллу Несарта, в удивлении спросил:

— Кто такая? Как зовут?

— Шад-Мульк, — с некой загадочностью сказал старик и, словно правитель не расслышал, на ухо восторженно повторил, — принцесса Шад-Мульк.

— Какая принцесса? — заинтригован Мираншах, ведь это он законный принц на земле, других не приемлет, вроде быть их не должно: всех истребили. Но, оказывается, одна осталась, да какая! А какая?