Сказка Востока

— Хе-хе, ты, как всегда, начал за здравие, а кончил. Хе-хе, впрочем, твоя известная дурость от виселицы уберегла. Может, сыграем напоследок?

— Нет, — категоричен тон Моллы.

— Ну тогда, — голос Тамерлана тоже стал суровым, — занимайся обсерваторией. Полгода срок. Выдать ему пайзцу!

В несвободном обществе, где один деспот решает все, можно в один миг все потерять, либо все получить. Еще одну ночь провел Молла Несарт в «Сказке Востока», и она в корне отличается от предыдущей — он вновь наделен пайзцой, то есть высшей благосклонностью правителя. Посему его перевели в приличную комнату, собственная прислуга и все, что пожелаешь, в том числе приглашения на вечерний праздник, от которого Молла ввиду усталости отказался, но спать не смог: шум, музыка, фейерверки до утра. Он просто догадывается — что-то грандиозное случилось, но что именно, он не знает, зато знает Перо.

Оказывается, накануне днем, благодаря деньжищам, отобранным у Бочека, и посредством посла Иоанна Султанийского, удалось вслед за греками и латинянами подкупить некоторых туркменских полководцев, которые были в составе войска османского султана Баязида. Это немаловажный успех, да Тамерлан на это особо не обращает внимания и пока дает только малый задаток, ибо знает, что и без этих предательств под его командой почти в два раза больше войск, и они под прессом единоначалия. А если некоторые полководцы Баязида уже пошли на торг и сговор с ним, то это уже не армия — он должен победить! Да ликовать еще рано и расслабляться непозволительно, правда, праздновать повод есть. Тамерлан велик! И его власть признали почти все европейские монархи. От их имени король Франции Карл VI прислал договор, согласно которому Европа будет ежегодно выплачивать Тимуру дань. Правда, далее проливов Босфор и Дарданеллы, то есть границ Азии, Великий эмир не переходит. В общем мир поделен. (Как звучит современно.)

Но это при одном условии, если Тимур одолеет Баязида, освободит Европу от тюрко-османского ига.

Это был величайший дипломатический успех, и более того, в военно-политическом аспекте таких завоеваний не добивался никто — ни до, ни после Тимура, даже Александр Македонский, Чингисхан, тем более Наполеон.

Перо подсказывает, что сам Тимур понимал, что находится на пороге абсолютного величия и исторического бессмертия. Он также понимал, что до этого предстоит свершить, наверное, самый ответственный, тяжелый и решающий бой. И, примерно предчувствуя его исход, он думал о своем сверхвеличии, о вечной славе своей и своего рода.

От таких обстоятельств и мыслей даже такой сильный человек, как Тимур, несколько теряет жизненные ориентиры. Теперь он даже вспоминать не хочет, что когда-то телят пас, был на побегушках и нанятым разбойником у мелких князьков. Его сверстники-друзья, которые могли бы это вспомнить, — кто, воюя рядом с ним, погиб, кто сам умер, а кого он сам изжил. И ныне не может быть такого понятия, как выборный орган Курултай, — их род имеет древнейшую генеалогию, пересекающуюся с Чингисханом, а начало берет чуть ли не от пророка Ноя. И вроде все, о чем мечтал Тимур и даже не смел мечтать, сбылось. И он верит — пользуясь его плодами, потомки еще более расширят империю, династия Тимуридов будет существовать вечно, пока стоит этот мир. Вот только одна беда — после того, как скрытно написал он завещание в пользу внука Мухаммед-Султана, между наследниками началась открытая распря. А что будет, когда его не станет?

Вообще-то предпочтением по традиции должен пользоваться старший сын. Как известно, Мираншах уже ни на что не годится, он под неким домашним арестом в Самарканде. Другой сын, Шахрух, немного мягкосердечен, всем миром управлять не сможет. Но с ним следует объясниться.

— Дорогой Шахрух. Теперь ты сам отец. Скажи, ты ведь всех своих детей любишь одинаково? Вот так и я вас всех одинаково люблю. Быть моим наследником — нелегкая доля. А выбрал я Мухаммед-Султана, потому что он старше тебя, был мне верной опорой, свершая подвиги и великие дела. Но и это не главное, главное — он старший сын моего покойного старшего сына Джехангира. Ты одобряешь мой выбор, и будешь верен ему?

— Отец, мой Повелитель, — бросился на колени Шахрух и поцеловал кончики сапог Тимура. — Клянусь, пока я жив, будет только так!

— И ты призовешь к этому остальных внуков?

— Твое слово — закон, Повелитель!

После этого в «Сказке Востока» Тебриза Великий эмир консультировался со своими секретарями, а потом собрал всех своих законнорожденных: сына и внуков и держал следующую речь, которую записывали трое писарей:

— Нашему Великому роду тысяча лет, и еще столько же он будет существовать, если вы будете следовать моим заветам, как и я следовал заветам моего отца. Я знаю своих предков в пятнадцатом поколении. Мы произошли от легендарной Алан-Гоа. ^[226]Ее шестым потомком был Туменай-хан, от которого пошли две великие ветви — Чингисхана и наша.