Сказка Востока

— Ну, — дернулся Сакрел, — мне за труд положено.

— А я что, мало трудился? — расправил плечи Малцаг. — Ты мне свою холуйскую мораль не читай. Лучше вспомни своих детей-рабов.

Они разошлись в разные стороны маленькой комнатенки.

— Ты мне ничем не обязан, можешь более ко мне не ходить, — холодность в словах Малцага.

— Приду и буду ходить, — в тон ему ответил врач.

— Тогда, — молодой человек сделал шаг навстречу, — ты должен наконец-то понять одно: мы здесь рабы, хуже скотов. У этого общества нет перед нами никакой ответственности. Неужели она у нас должна быть?

— Нам надо бежать, — как великую тайну прошептал доктор.

— Куда? Как? Тем более с твоими детьми. А Шадома?

— Что нам делать? — подавлен реальностью Сакрел.

— Мне нужен кинжал, длинная веревка и крюк.

— Завтра.

— Нет, сейчас же, — перебил Малцаг.

— А работа? Больные?

— А Шадома? Каково ей? Действуй! — уже в полный голос командует Малцаг. — Днем с оружием идти тебе же безопасней, — он уже все просчитывает. — Мне нужна дождливая ночь, сильный дождь.

— А дождь зачем?

— А в дождь, тем более ночью, все — и люди, и собаки — по конурам прячутся.

Как и велел Малцаг, доктор в то же утро возвратился. Правда с кинжалом не получилось: принес большой туповатый нож и крюк — так, для крупной рыбешки. Зато веревка длинная, прочная и хороший плащ.

— А это зачем? — удивился Малцаг.

— Ну, будет дождь.

— А что, верно, — доволен кавказец. — Вот теперь ты правильно мыслишь. Приходи в ночь после дождя.

Хоть в этом им благоволила судьба: двое суток, не переставая, лил дождь. Он еще накрапывал, когда Сакрел среди ночи явился в потаенный дом. Малцаг спал, от скрипа дверей вскочил, увидев доктора, довольно потянулся:

— Хорошо, что пришел, я проголодался.

Сакрел как примерный слуга стал безропотно накрывать стол и, не выдержав, сам заговорил:

— Весь город лишь об одном болтает: кто-то из своих почти всю дубильную мастерскую перерезал.

— А почему из «своих»? — словно праздность в тоне Малцага.

— Собаки пропустили.

— Ну, мы с тобой давно не дубильщики, — бодро вскочил кавказец и, принюхиваясь к еде: — больше больничные объедки есть не будем, объелись. А что касаемо дубильщиков, не волнуйся, они и так там как мухи дохли. Я сам раз десять из лап смерти вылезал. Если бы не дождь, поджег бы эту заразу.

На это откровение Сакрел ничего не сказал, все отводил взгляд. А Малцаг тем же неунывающим тоном:

— О чем еще в городе сплетничают?

— Говорят, много у дубильщиков денег украдено.

— Вот это — брехня. Но нам для начала хватит. На, — он кинул доктору звонкий мешочек, — доля твоя.

— Я-я-я, — испугался Сакрел, как от огня отпрянул. — Я довольствуюсь тем, что Бог мне послал.

— Хе, — ехидно усмехнулся Малцаг, подошел к лампе, поправил огонь, какая-то жесткая тень пробежалась по его лицу. — Тогда посылай девочек обратно в «Сказку Востока».

На это доктор ничего не ответил, как обычно он делал, опустил понуро смиренную голову.

— Что молчишь? — навис над ним Малцаг. — Ты знаешь, что делают с лошадью, которая в панике, пусть и под всадником, да бежала с поля боя?.. Так вот знай: ее в первую очередь прирезывают.

— А при чем тут лошадь? — чуть приподнял голову Сакрел.

— А при том. Воин, хоть он и бежал с поля боя, но если он мужчина, то, как волевой человек, переборет страх, и снова ринется в бой. А лошадь — скотина, животное. Раз познало страх и грохот войны, испугалось — все, ее не остановишь, вновь от звона мечей побежит сломя голову.

— К чему ты это?

— А к тому, что пора раз и навсегда решить. Либо ты со мной и вперед, либо — раб, и уходи.

— Нет! — вскочил Сакрел. — Я с тобой!

— Мы оба под Богом!

— Да, — расчувствовавшийся врач обнял кавказца. Позже, успокоившись, Сакрел тихо спросил:

— Малцаг, скажи, откуда у тебя этот дар зажигать людей?

— Хм, ты не поверишь. От моего злейшего врага — подлого Тамерлана.

— Ты знаком с Тамерланом?

— Представь себе, сам явился, — некий пафос и бравада в голосе Малцага, но это длится лишь мгновение. Он тут же померк, словно боль в груди, и уже очень тихо, со злобой: — Истребил всю семью, весь народ, города, и я здесь по его личной воле.

Он устало опустился на деревянные нары:

— А ты как рабом стал? — задал вопрос.

— К счастью, с этой гадиной лично не знаком. Но судьбы наши схожи.

Этот диалог как-то окончательно слил их воедино. Они поняли, что здесь, где они были рабами, им более не жить. Надо бежать. Но тут их пути расходятся: Малцаг хочет идти на север, на Кавказ, а Сакрел, наоборот, — на юг, в Бейрут, там должны жить родственники, значит, помощь.

Но пока это только мечты, а сейчас необходимо выяснить, что стало с Шадомой.

— Не посылай меня в «Сказку Востока», — взмолился Сакрел. — Не могу, видеть не могу, даже вспоминать эту мерзость не могу.

Выбора нет, Малцаг сам должен идти к Шадоме, но и этого Сакрел не допускает.

— На тебе два клейма купца Бочека, ты опять рискуешь. В случае чего, ты раб.

На следующий день были сделаны две операции. Малцаг терпел и почему-то от боли не скулил, а как бы назло сухо смеялся, утверждал, что ранения во время боя — ерунда по сравнению с умышленным порезом.