Сказка Востока

На борту много воинов-мамлюков, и Малцаг с тревогой, чего-то ожидая, стал оглядываться, чтобы что-то предпринять для защиты.

Это кто-то иной, даже полжизни где-либо проведя, ничего так и не поймет, а Малцаг, пусть и гребцом-невольником, да около двух лет на море был, может, не все, но многое знает. Двухпалубный корабль мамлюков — редкость на море. Такой борт стоит до нескольких тысяч голов лошадей, и им могут обладать лишь очень богатые купцы, короли и султаны. Это судно с высокими бортами, с квадратным парусом, до ста гребцов, с большим водоизмещением, с такелажной оснасткой. Такой прогресс достигнут благодаря войнам: это крестоносцы впервые заказали такие корабли для перевозки морем тысячи людей и коней.

Такое судно выгодно для торговцев, но оно очень уязвимо, потому что из-за размеров маломаневренно. За такими судами охотятся в море многочисленные пираты, и на своих маленьких юрких гребных галерах атакуют купеческие корабли. Однако большой корабль, тем более с товаром, — это просто сокровище, и его тоже оберегают всеми возможными способами. Для этого используют не только воинов, но и остальной арсенал средств. Так, Малцаг после беглого осмотра быстро смекнул, что корабль не загорится: вся деревянная конструкция пропитана уксусом и мочой воняет, а мешки, на которых они сидят, наполнены горшками, в которых негашеная известь. Горшки бросают в противника и этим ослепляют его и травят. Остального Малцаг не видит, но оно тоже должно быть в арсенале такого корабля. Это прежде всего огнемет на основе «греческого» огня, мощные арбалеты, просто камни, стеклянные сосуды с мыльным раствором, а, может, учитывая, что с юга, и бочки со скорпионами.

Все это для обороны хорошо, но находиться в таком трюме, тем более детям, нельзя. И, несмотря на вероятную опасность, Малцаг всех своих вывел на палубу, ожидая всего что угодно от капитана. А тут не до них: чистый, свежий, упругий ветер играет с брызгами волн, море прилично штормит, но не сердится, а в небе от вчерашних свинцовых туч лишь брюхастые бело-серые облака, и они куда-то спешат, весеннему солнцу простор дают.

— Неужели это свобода? Какое счастье! — прошептал стоящий рядом с Малцагом доктор Сакрел.

— В этой жизни свободы нет, — его взгляд прикован к капитану, который руководит установкой паруса, и кажется, что он видит его впервые: это азартный игрок, лют, пьяница, развратник и гуляка, да прекрасно знает свое дело. Несмотря на резкий боковой ветер и большую волну, капитан, умело руководя гребцами и моряками, ловко развернул такую махину, меняя курс на юг, и корабль так устойчив, немного накренился. Этого хватило, чтобы дети Сакрела завизжали от испуга.

— В трюм! Все в трюм! — приказал капитан. А Малцаг притянул к себе доктора и на ухо:

— Ты за своим пациентом, эмиром Хаджибом, следишь? — и, видя непонимающий взгляд: — Надо следить. Он всю дорогу должен нуждаться в тебе.

— Все в трюм. Исполнять приказ капитана, — это палубный шкипер, помощник капитана, стал орать на семью Сакрела. Встретившись со взглядом Малцага, он явно осекся и чуть тише, со злобой добавил: — Посторонним в трюм. Либо за борт. Исполнять приказ!

Беглые рабы — женщины и дети — уставились на Малцага. У Малцага выбора не было, он знал корабельный устав: первым спустился вниз, принимая детей. Теперь одна надежда на доктора, который вскоре присоединился к ним.

— Как эмир? — бросился к нему Малцаг, словно это его заботит.

— Степняк, море не выносит, боль в животе, плох, — искреннее сочувствие в голосе Сакрела.

— Хе, это хорошо, — рад Малцаг. — Нам нужна связь с ним, мы здесь задохнемся. Дети заболеют. — Хоть и полумрак в этом трюме, а Сакрел видит ему знакомый дерзкий блеск глаз кавказца. — Он тебя вызовет… растереби рану.

— А если не вызовет?

— Будем соображать, — зловещие нотки в тоне Малцага.

— Надо головы мокрой тканью окутать, — как врач засуетился Сакрел. — Ты — наша сила, — первым делом он хотел было позаботиться о Малцаге.

— Отстань, — отстранил его ухаживания кавказец, — я к этому давно привык. — Нервничая, он стал вновь рассматривать содержимое мешков и вдруг ехидно ухмыльнулся: — Еще сутки потерпим, а опосля.

— Что? — зная нрав Малцага, встрепенулся Сакрел.

— Дам искру — все на дно пойдет либо.