Сказка зимнего Синегорья

Стоит ли идти к людям? Не осерчает ли муж ее, что так скоро она его покидает? Но ведь она вернется! Только одним глазком посмотрит, как ее родные живут, все ли у них хорошо, и снова придет в зачарованный лес, к его метелям и полянам заснеженным, к его волшебной красоте зимней.

— Надумала все ж… — послышался голос Морозко.

Снежка испуганно обернулась, клубочек упал и покатился к двери, сверкая искрами, что серебряными звездочками рассыпались по полу.

— Но я же не сейчас ухожу!..

— А уже дорога открылась, теперь не тебе решать… — но царь зимы не серчал, он лишь улыбнулся ласково. — Иди же по ней, Снежка, но Танюшку не забудь с собой позвать, она часто ходит к людям, без нее и с клубком можешь заплутать — он укажет, куда идти, а вот в какое время… к чуди белоглазой ещё угодишь, али во времена Ермака лиходея!

— Чего ж лиходея, он Сибирь открыл… — растеряно отозвалась Снежка, вскакивая, и ногой приостановила клубочек, чтобы напоследок мужа обнять. Попыталась вспомнить, что читала про Ермака — первопроходцем он был, хорошего много о себе оставил в памяти людской.

— Для тех, кто сейчас живет — он, может, и хороший… А вот для тех, ко ушел навсегда во тьму пещер и гор… Но не будем. Кто старое помянет… Иди, проведай родню, да в подарок им от меня передай здоровье богатырское да зиму ласковую!

И Морозко обнял ее, потом рукой в воздухе провел, и там открылись пещеры — но не такие жуткие, как те, в которых Снежку держал Хозяин Золота. В этих свет мягкий был, чуть зеленоватый, и стены виднелись с малахитовыми узорами… Видать, там Танюшка и жила.

А клубок выкатился из-под ноги и прямиком в двери волшебные отправился. И Снежка следом.

За порогом терема Морозко, клубился туман, и в его белом мареве виднелись ящерки, что казались каменными, пристроившись на огромном валуне, окруженном мхом и грибницей. В тумане этом едва не потерялся клубок, но Снежка успела его подхватить и оглянулась растеряно — куда дальше? Где же Таня, которая должна была ее ждать?

Из морока стылого вынырнула мордочка зеленой ящерки — той самой, которая Снежке помогла из пещер Хозяина Золота выбраться. Глазки сверкают, словно камушки самоцветные, на шкурке узор нефритовый и золотой, и говорит ящерка человеческим голосом:

— Ты не бойся, Снежка, айда за мной, я тебя к Танюшке выведу! И не бойся ничего, ты в пещерах у самой царицы гор уральских, тут с тобою беды не случится!

И юркнула ящерка за валун, а Снежка за ней метнулась. Долго ли шла она за проводницей своей по сумрачным пещерам, украшенным друзами прозрачных кристаллов или пятнами малахита, что казался окаменевшим мхом, а все ж вскорости вышла к огромному подземному озеру, от берегов которого туман отхлынул, словно испугался чего. Вода прозрачная в каменной чаше была, и в ней, как в зеркале, можно было себя увидеть.

Но некогда Снежке отражением любоваться, не терпится ей к людям. Оглянулась, надеясь Таню увидеть — так и есть, девушка задумчиво сидит спиной к ней на огромном плоском камне, ноги под себя поджала, изогнулась по-змеиному, а коса, как приклеенная, держится на спине, ни единый волосок не шелохнется. И когда обернулась дочка Малахитницы, Снежка в очередной раз их сходству поразилась. Тут же сказы Бажова вспомнились, про двух девок каменных, видать, это та самая Таня, про которую сказочник писал.

— Рада видеть тебя, — улыбнулась Таня, — какими судьбами? Неужто уже заскучала в тереме ледяном?

— Не заскучала, но пока еще есть во мне что-то от человека, хочу я родных повидать. Я с просьбой к тебе пришла, — смущенно сказала Снежка, подходя ближе. — Ты мне волшебный клубочек на свадьбу дарила, но я боюсь в зачарованных чащах заблудиться, клубочек-то твой путь укажет, а вот время нужно самой выбирать. Морозко говорил, что ты часто ходишь между мирами, людей любишь, помогаешь им. Помоги же и мне в свой город попасть в тот самый день, когда я ушла оттуда!

— Я и сама, бывает, тропинки путаю, — смутилась Таня, вставая и косу на грудь перекидывая, поигрывая лентами зелеными, которые были в волосы вплетены. А пряди черные, угольные, и так красиво шелковая лента с золотистым узором в ней смотрится. Нахмурилась девушка, будто что-то вспоминала, потом морщинки у глаз лучистых разгладились, улыбнулась она. — Я однажды вообще к чуди белоглазой попала, в те времена, когда и берез-то не было на Урале, в легендах все то осталось… говорят, это их рудники заброшенные иногда находят. Байки ли то — не знаю, а племена чудские жили удивительно — лес и горы берегли и любили, по золоту ходили, как по гальке речной, не почитали его вовсе, были слитки его для них простыми каменюками. Это и была беда их — когда пришли чужаки, жадные до самоцветов да золота, пришел и конец мирной жизни этих людей…

— Расскажешь мне о них потом? Интересно все так! — Снежка клубочек держала из последних сил уже, порывался тот, как живой, из рук выскочить.