Сказка зимнего Синегорья

— Но, смотри, людей-то там нет… некому тушить…

— Деревенька, видать, маленькая, могли на сенокос все уйти, а старухи что сделают? Ты права, спасать избы надо!

И Таня бросилась со склона, чтобы попытаться своими силами помочь — тут же как, с деревянными избами, стоит одной заняться, и все погорят. Пламя оно прожорливое. Жадное.

Снежке плохо было видно из-за деревьев, что Таня делала, но одно поняла она — танцует дочка Малахтницы, да так кружит возле горящей избы, словно крылья у нее выросли. И вот довольно скоро туча зашла — огромная, черная, обрушилась она на селение проливным дождем, прибивая пламя к земле, прогоняя красного петуха от людей. Наверное, чары то были Танюшкины.

Дождь схлынул быстро, оставив по себе запах свежести и мокрого дерева, послышался старушечий плач, но, видимо, от радости голосили — Снежка рассмотрела, что из той избы, которая горела, опираясь на палочку, вышла бабка согбенная, принялась благодарить спасительницу.

Когда Таня вернулась, Снежке уже дышалось легко, от дождя даже кожу жарить перестало, девушка не слишком промокла, схоронясь под елью, только не понравилось ей, как дух бесовский шипел да гыкал — уж не он ли наслал беды на селение?

— Пожалуй, не зря мы сюда забрели, — задумчиво сказала Таня. — Странно все так… дерево полыхнуло на ровном месте.

— Но все ведь хорошо…

— Хорошо-то хорошо, но еще чуток — и мы с тобой оказались бы в той избе, она крайняя к тропинке. И что было бы, окажись ты в пламени? — и Таня задумчиво на ель покосилась, из-за ветвей которой бес злобно скалился. Покинуть свое дерево дух не мог, оставалось ему лишь яриться да надеяться, что как-то все образуется, что пощадят его гостьи с Той Стороны.

— Думаешь, он виновник? — Снежка верно поняла взгляд подруги.

— Думаю, он… Но не нам его наказывать, не нам. Айда, к лешему сходим, пусть он думает, что делать с деревом и духом мерзопакостным…

И потянула Снежку за собой в чащу, где уже ни тропинок не было, ни травы притоптанной, там папоротники стеной стояли, то и дело ветки валежника сухого под ноги попадались, хорошо хоть пролеска не было, а то все платья бы изорвали, пока пробирались.

К лешему пришлось идти и по болотистой земле, перепрыгивая с кочки на кочку, то и дело проваливаясь в топь, но неглубоко там было, чуть выше щиколоток. Но пока продирались, подолы изгваздали. Вскоре низина закончилась, на горе уже сухо было, и деревья реже стали расти, солнце пробилось сквозь кроны их, стекая янтарными потеками по стволам старых сосен. Крупные высокие колокольчики — ярко-синие, с белыми прожилками на нежных лепестках — качались среди изумрудных пышных трав, и поваленные деревья, поросшие мхом, казались лесными скамеечками, так и тянуло присесть отдохнуть. Вывороченные корни торчали из земли, и гудели мошкара и шмели.

Но некогда было останавливаться да смотреть на всю это красоту — оставалось немного до чертогов лешего, который мог помочь разобраться, что же творится в лесах этих, где Снежку едва не погубили.

— Понимаешь, — по дороге говорила Таня, — мы-то можем все забыть и пойти домой, ты в терем свой ледяной, я в пещеры хозяйкины, да вот только разве дело это — сидеть да бояться! К тому же, мы так и не добрались до твоего времени и городка, и что-то подсказывает мне, что не выпустят нас из этого леса, не дадут до конца дойти. Не пожар, так потоп будет, али под землю утянут. Пусть леший анучтку накажет, он здесь хозяин. И, может, тогда злые духи остерегутся нас преследовать…

— А та русалка, которую ты спугнула, она что, тоже могла нам навредить? — Снежка уже устала идти, радовало только то, что Таня сказала, что почти добрались они.

— Кто ж ее знает? — пожала плечами подруга. — Та тина, которой она кидалась, да не попала, может, зачарована была. Но, тс-с-с… пришли.

Несколько деревьев были украшены хмелем — вился тот по ним, змеился, извиваясь, словно огромный полоз, и намечающаяся завязь для шишек сверкала и искрилась, словно присыпанная инеем. Чудно, красиво… Травы зеленым морем стлались, а за аркой зеленой огромный пень виднелся. На нем старичок сидел в лаптях да рубахе, одетой навыворот. Присмотревшись, Снежка поняла, что и лапти натянуты неправильно, правый — на левый, левый — на правый, и пояс как-то скособочен, и жилетка швами наизнанку. Сам леший был зеленоволос, лохмат, курнос и покрыт морковного цвета веснушками. Глазенки его малахитовые сверкали, словно камушки, из-под кустистых бровей, и грозным он отнюдь не выглядел.

Снежка улыбнулась ему и кивнула, приветствуя.

Он важно встал, прошелся по своей поляне, и хотя сначала ростом с травинку был, пока дошел до девушек, вырос локтей в десять. Снежка слышала, что может леший и выше сосны стать, ежели пожелает, силен он, хозяин лесной. Баушка всегда говорила — идешь в лес, возьми гостинец для лешего, ему приятно будет, он тебе и полянку с ягодками укажет, и грибочки подсобит собрать. И Снежка никогда про то не забывала, даже когда совсем маленькая была, конфетку хотя бы, но клала на пенек, лешему в угощение.