Сказки

— Прекрасно, — отвечал другой, — великого визиря я не боюсь: он стар и не особенно храбр. Но калиф хорошо владеет мечом, и я не доверяю ему. Наверно, десять—двенадцать телохранителей крадутся за ним сзади.

— Ни единой души, — возразил ему третий. — Сколько раз его ни видали и ни узнавали ночью, он всегда бывал один с великим визирем или с обер-камердинером. Сегодня ночью он будет наш, но ему не надо причинять никакого вреда.

— Я полагаю, что лучше всего набросить ему на шею аркан, — сказал первый. — Убивать мы его не станем, потому что за его тело дадут ничтожный выкуп, да, кроме того, мы не уверены, получим ли мы его.

— Значит, за час до полуночи! — условились они и разошлись в разные стороны.

Саид был сильно испуган этим замыслом. Он решил тотчас же отправиться во дворец калифа и предупредить его об опасности, которая ему угрожает. Но когда он пробежал уже несколько улиц, ему вспомнились слова феи, сказавшей, на каком плохом счету он у калифа. Сообразив, что его рассказ может быть осмеян или сочтен за попытку подольститься к повелителю Багдада, он задержал шаги, считая за лучшее положиться на свой добрый меч и лично спасти калифа от рук разбойников.

Поэтому Саид не пошел назад, в дом Калум-бека, а сел на ступенях какой-то мечети и ждал там, до тех пор пока не наступила ночь. Тогда он отправился мимо базара на ту улицу, на которую указывали разбойники, и спрятался за выступ какого-то дома. Простояв там приблизительно час, он услыхал, что два человека медленно идут по улице. Сначала он принял их за калифа и великого визиря, но один из них захлопал в ладоши, и тотчас же с другой стороны базара тихо подбежали двое других. Пошептавшись немного, они разделились: трое спрятались недалеко от Саида, а один стал ходить по улице взад и вперед. Ночь была темная, но тихая, и Саид должен был положиться почти исключительно на свой тонкий слух.

Прошло еще около получаса, когда со стороны базара послышались шаги. Разбойник, должно быть, тоже расслышал их и проскользнул мимо Саида к базару. Шаги все приближались, и Саид мог уже разобрать несколько темных фигур, как вдруг разбойник ударил в ладоши, и в то же мгновение трое остальных выскочили из засады. Но подвергшиеся нападению были, должно быть, вооружены, так как Саид услыхал звук ударившихся друг о друга мечей. Он тотчас вынул свой дамасский клинок и с криком: «Долой врагов великого Гаруна!» бросился на разбойников. При первом же ударе он свалил одного на землю, а потом напал на двух других, которые намеревались обезоружить человека, накинув ему на шею петлю. Саид сгоряча ударил по веревке, чтобы разрубить ее, но вместе с тем так сильно хватил по руке разбойника, что отрубил ее. Разбойник со страшным криком упал на колени. В это время четвертый, сражавшийся с другим, обернулся к Саиду, который еще боролся с третьим, но человек, которому накинули петлю, видя себя освобожденным, выхватил кинжал и вонзил его сбоку в грудь нападающему. Увидев это, оставшийся еще в живых разбойник бросил свою саблю и убежал.

Саид недолго оставался в неизвестности, кого он спас. Более высокий из двух мужчин подошел к нему и сказал:

— Все это очень странно, как покушение на мою жизнь и свободу, так и непонятная помощь и спасение. Как вы узнали, кто я? Разве вам было известно намерение этих людей?

— Повелитель правоверных, ведь я не сомневаюсь, что это ты! — отвечал Саид. — Сегодня вечером я шел по улице позади нескольких человек, иноземный и таинственный язык которых я некогда изучал. Они совещались о том, чтобы взять тебя в плен, а этого почтенного человека, твоего визиря, убить. Так как было уже поздно предупреждать тебя, то я решил отправиться на то место, где они хотели подстеречь тебя, чтобы помочь тебе.

— Благодарю тебя, — сказал Гарун, — Однако на этом месте нам не следует оставаться. Возьми это кольцо и приходи с ним завтра во дворец; тогда мы поговорим побольше о тебе и о твоей помощи и посмотрим, как лучше всего я могу наградить тебя. Пойдем, визирь, здесь не стоит оставаться, так как они могут вернуться.

Надев с этими словами на палец юноши кольцо, он хотел увести великого визиря, но тот попросил его немного подождать, обернулся и подал оторопевшему юноше тяжелый кошелек.

— Молодой человек, — сказал он, — мой государь, калиф, может сделать тебя всем, чем захочет, даже моим преемником, я же могу сделать немного, и то, что могу сделать, пусть будет сделано лучше сегодня, чем завтра. Так возьми этот кошелек. Но этим я вовсе не хочу откупиться от благодарности. Лишь только ты пожелаешь чего-нибудь, смело приходи ко мне.