Сказки

Она перешла через несколько известных ей могильных холмов, но чем ближе стала подходить к белым розам на могиле Кетхен и к могиле страшного торговца, тем ей делалось все страшнее и страшнее. Наконец она была там. Дрожа, она опустилась на колени и начала рэать розы. Вдруг ей показалось, что совсем близко она слышит какой-то шорох. Она оглянулась: в двух шагах от нее из одной могилы вылетала земля и оттуда медленно поднималась какая-то фигура. Это был старый бледный человек. Сестра перепугалась. Она взглянула еще раз, чтобы убедиться, действительно ли она видит это. Когда же стоявший в могиле гнусавым голосом проговорил: «Добрый вечер, девушка! Откуда ты так поздно?», ее охватил смертельный ужас.

Она вскочила и бросилась бежать по могилам домой. Еле дыша она рассказала виденное и так ослабела, что домой ее пришлось переносить. Что было для нас пользы в том, когда на другой день мы узнали, что это был могильщик, который рыл там могилу и обратился к моей сестре? Прежде чем она могла узнать об этом, ее схватила горячка, от которой она через три дня умерла. Да, роз на свой погребальный венок она нарвала сама.

Извозчик замолк, и на его глазах повисли слезы. Остальные с участием глядели на него.

— Да, бедная девушка умерла от слепого суеверия, — сказал юный золотых дел мастер. — Мне пришло в голову одно предание, которое мне хотелось бы рассказать вам, так как, к несчастью, оно имеет связь с таким же печальным происшествием.

Пещера Штинфолля

На одном из скалистых островов в Шотландии много лет тому назад жили в счастливом согласии два рыбака. Оба были неженаты, не имели даже никаких родственников, и их общая работа, хотя и разного рода, кормила их обоих. По возрасту они были довольно близки друг к другу, но внешним видом и характером походили друг на друга не больше, чем орел и тюлень.

Каспар Штрумпф был низенький, толстый человек, с широким, жирным и круглым как полная луна лицом и добродушно смеющимися глазами, которым, по-видимому, были незнакомы горе и забота. Он был не только жирен, но и сонлив и ленив, и поэтому ему достались домашние работы, стряпня и печение, вязание сетей для собственной рыбной ловли и на продажу, а также большая часть обработки их маленького поля. Совершенной противоположностью был его товарищ, длинный и худощавый, со смелым ястребиным носом и быстрыми глазами. Он был известен как самый деятельный и самый счастливый рыбак, самый предприимчивый охотник за птицами и пухом, прилежнейший на острове земледелец, и притом как самый скупой торговец на рынке в Кирхвалле. Но так как его товары были хороши и торговля без обмана, то все охотно имели с ним дело, и Вильгельм Фальке (так его звали соотечественники) и Каспар Штрумпф, с которым первый, несмотря на свою алчность, охотно делил свою трудно приобретенную выручку, имели не только хорошее пропитание, но и были на пути к достижению известной степени благосостояния. Но одно благосостояние было не тем, что соответствовало алчному характеру Фальке. Он хотел сделаться богатым, очень богатым, и так как он скоро понял, что обычным путем прилежания обогащение наступает не очень скоро, то остановился наконец на мысли, что он должен достичь своего богатства каким-нибудь необыкновенным, счастливым случаем. Так как эта мысль уже овладела его пылкой, кипучей душой, то он уже ничем другим не интересовался, и говорил об этом с Каспаром Штрумпфом как о какой-нибудь известной вещи. Последний, считавший за святую истину все, что говорил Фальке, рассказал об этом своим соседям, и скоро распространился слух, что Вильгельм Фальке или действительно дал за золото письменное обязательство дьяволу, или же получил предложение к этому от владыки ада.

Хотя сначала Фальке осмеивал эти слухи, но постепенно ему стала нравиться мысль, что какой-нибудь дух может некогда открыть ему клад, и он перестал противоречить, если его соотечественники подсмеивались над ним. Хотя он все еще продолжал свое занятие, но с меньшим усердием, часто терял большую часть времени, которое прежде обыкновенно проводил в рыбной ловле или других полезных работах, на бесцельную попытку какого-нибудь похождения, благодаря которому он вдруг должен был разбогатеть. На его несчастье, когда он однажды стоял на пустынном берегу и в неопределенной надежде смотрел на волнующееся море, как будто оттуда ему должно было прийти великое счастье, большая волна подкатила к его ногам среди массы вырванного мха и камней желтый шарик, золотой шарик.