Сказки

— Не вижу особых проблем, старичок. Обыкновенные пижоны, маменькины сынки. Папаня в загранку съездил, привез любимому отроку ножик, а тот теперь себя кумом королю чувствует… — Повторил еще раз: — Не вижу проблем. Хочешь, я с тобой вечером пойду? Я свободен. На двоих они не полезут.

Цельный человек Пащенко. Ни в чем проблем не видит. А коли видит, то и решает их, не мудрствуя лукаво. И правильно делает! Легко ему живется… А Игорь каждый раз в сомнениях путается, никак их не размотает. И все они неразрешимые, все они мирового значения!.. Но тут приходит друг Валера и заявляет: плюнь, все — мура, живи прямо, ничем не мучаясь.

И ведь прав, наверно…

А Пащенко развивал тему дальше:

— Во-первых, надо об этих гавриках Насте сказать. Она их наверняка знает, пусть имеет в виду, раз уж развела себе таких кавалеров. И цена тебе у нее побольше будет: не убоялся трудностей ради дамы… Ты говоришь, она на Кутузовке обитает? И Алик там же… — это его коллега по прыжкам, друг-соперник. Все новорит познакомить, да как-то не получается. — У него приятелей — весь проспект.

— Зачем мне его приятели?

— На всякий случай. Соберем компаху и пугнем этих гадов — до Окружной дороги поползут!

Это был выход. Пугнуть. Сила на силу. Закон Ньютона: на всякое действие существует противодействие, да простит учитель физики столь вольное толкование физической классики. Показать «этим гадам», как выразился Валера, ньютоновскую правоту.

А самому в сторонке постоять? Двое дерутся — третий не мешай, старое дворовое правило? Этаким полководцем на горушке…

— Спасибо, Валерка, научил уму-разуму. Как вариант — застолбим. На будущее. А пока поглядим за развитием событий.

— Сам пойдешь?

— Угадал.

— А отлупят?..

— Ну уж, обязательно отлупят…

— А что? Запросто. Может, все-таки я с тобой?

Отличный парень Валерка, настоящий друг!

— Спасибо, Валер, перебьюсь сегодня.

— Ну перебейся… — засмеялся: иносказательное буквально прозвучало. — Позвони вечерком.

— Я, наверно, поздно приду.

— До двенадцати, ты знаешь, я спать не ложусь. А позже ты не явишься, у тебя родители на стену полезут.

Что верно, то верно. На том и порешили, тем более что перемена закончилась, звонок даже сюда, в конец двора, долетел. Надо было поспешить: математик не терпел опозданий…

И все-таки, пока решился позвонить Насте, минут пятнадцать вокруг телефона бродил. Оправдывал себя: мол, необходимо придумать конкретное предложение — как вечер провести. А на самом деле оттягивал решение, ибо звонок Насте и был решением, после которого отступать поздно.

Как в воду с обрыва: схватил трубку, набрал номер.

— Настя? Меня Игорем зовут…

И все страхи, все дурацкие сомнения и опасения показались мелкими и придуманными, когда услыхал чуть капризное:

— Наконец-то! Я уж и ждать устала…

— Настенька, я хочу тебя видеть! — сам не заметил, что на «ты» ее назвал.

И она тем же ответила:

— Хочешь — приезжай.

Будто маленький червячок внутри проснулся: заточило.

— Ты мне обещала — в кино…

Страусы, осенние птицы…

— Давай, если хочешь. Куда?

— В «Россию». А потом в кафе посидим.

— Я буду у Пушкина через час.

Задуманная программа начата по плану. Чем-то закончится?..

Пока смотрели фильм, а потом сидели в «Московском», Игорь все время пытался сравнивать Настю с Лидой. Не потому, что Лида ему понравилась — ничего подобного, такого даже в мыслях не объявилось, — он проверял то секундное впечатление, которое возникло у него, когда Лида впервые вошла в комнату. Тогда он подумал, что она удивительно похожа на Настю. Потом разуверился в этом. Сейчас, сидя за крохотным столиком кафе, в упор уставился на Настю, как давеча голопузый вестник Пеликана — на него самого, на Игоря.

Настя даже спросила, на миг оторвавшись от мороженого:

— Что ты во мне углядел?

Чуть было не вякнул машинально: ничего не углядел. Не сообразил вовремя, что буквальный смысл прозвучит обидно. Ругнул себя за невнимательность, сказал грубовато:

— Будто сама не знаешь…

— Честно — не знаю.

Язык стал тяжелым, неповоротливым. От мороженого, что ли? Своего рода анестезия…

— Красивая ты очень…

— Вот и соврал! — почему-то обрадовалась Настя. — Я себя знаю и не обольщаюсь на свой счет.

А может, она хотела, чтобы ее разубеждали?

— Нет, красивая, очень красивая! — упрямо настаивал Игорь. — Не верь зеркалу.

Двусмысленное вышло предложение. Значит, лучше зеркалу не верить, но можно и поверить: что-то такое оно отражает… Настя, к счастью, двусмысленности не заметила или не захотела заметить.

— Конечно, тебе верить приятнее…

И все же есть у нее что-то общее с Лидой. Даже не «что-то» — многое. Глаза, их выражение, особенно когда она улыбается, и сама улыбка, и ямочки на щеках. И волосы — обе блондинки…

Но разве оно удивительно, это сходство? Ведь он увидел Лиду такой, какой хотел. И хотел увидеть похожей на Настю, об иной девушке не помышлял. А то, что Лида потом оказалась другой, — так это естественно. Настя — здесь, Лида — там. Лида — человек из чужой памяти, хотя и пропущенной через мироощущение Игоря, через его фантазию.

Да и вообще: разве было бы что-нибудь там, в пресловутой чужой памяти, если бы не Игорева фантазия?..