Сказки

– Ха-ха-ха! – рассмеялся стражник, поскольку был туп и судил людей по одежде, даже не взглянув им в лицо. Принцесса была в лохмотьях, слова её звучали странно, и он счёл, что очень умно посмеяться над ней.

– Я принцесса, – сказала Розамунда.

– Какая-такая принцесса? – рявкнул стражник.

– Розамунда, – отвечала она. – А разве есть другие?

Тут уж он так расхохотался, что толком ничего не расслышал, а немного успокоившись, взял принцессу за подбородок и сказал:

– Нет, красотка, ты не принцесса. Ничего не поделаешь, моя дорогая!

Розамунда гордо вырвалась и отступила назад.

– Ты солгал трижды, – сказала она. – Я не красотка, я – принцесса. И если бы я была тебе дорога, ты бы надо мной не смеялся, хоть я и плохо одета, а пропустил бы меня к отцу и матери.

Тон её удивил стражника, он посмотрел на неё и затрясся – а что если он совершил ошибку?

– Простите, барышня, – сказал он, прикладывая руку к шляпе, – мне велели не пускать во дворец детей. Говорят, Его Величество очень от них устал.

«Наверное, он устал от меня, – подумала Розамунда, – но домой пустит». А стражнику сказала, глядя ему прямо в лицо:

– Мне кажется, я уже не ребёнок.

– Не очень-то вы большая, – отвечал он, – но если вы не ребёнок, что ж, возьму на себя смелость. Король может только убить меня, а рано или поздно всё равно умрёшь.

Сказав так, он отворил ворота, посторонился и пропустил её. Если бы она рассердилась (а всякий, кроме Мудрой Женщины, ждал бы от неё этого), он бы ничего такого не сделал.

Розамунда побежала в замок и взлетела на лестницу. Входя в тронный зал, она услышала странные звуки, кинулась к занавесу, отделявшему помост, заглянула за него – и увидела, что пастух с женой стоят перед королём и королевой. Как раз в эту минуту король говорил:

– Холоп, где принцесса Розамунда?

– Мы не знаем, Ваше Величество, – отвечал пастух.

– Должен знать.

– Она уже у нас не жила...

– А! – вскричал король. – Ты признаёшься, что выгнал её из дома?

– Да, Ваше Величество. Мы не могли её больше держать, и мы не знали, кто она.

– Надо было знать, – сказал король, – это видно сразу. Всякому, кто не различит принцессы, стоило бы выколоть глаза.

– Вот именно, – сказала королева.

Пастух с женой промолчали, не зная, что тут ответить.

– Ну хорошо, не узнали, – продолжил король, – а почему вы её не привели? В указе сказано: «Всех детей».

– Мы не слыхали об указе, Ваше Величество.

– Надо было слышать, – возразил король. – Я издаю указы, вы – читаете. В конце концов, на бронзовых воротах, золотыми буквами...

– Ваше Величество, бедный пастух не может оставить стадо и идти за сотни миль, чтобы посмотреть, что висит на воротах. Мы не знали ни об указе, ни о том, что принцесса пропала.

– Надо было знать, – повторил король. Пастух сдержался.

– Ах, что там! – подхватила королева. – Главное, вы её мучили!

Она слышала от Агнес, как принцесса была одета, и представила себе множество разных унижений и обид. Этого жена пастуха, которая всё время молчала, вынести не смогла.

– Ваше Величество, – сказала она, – если б я её не подобрала, она бы давно умерла и лежала без погребения. Я отнесла её на руках...

«Почему "на руках"? – думал король. – На чём ещё она могла её нести?»

– Ты одела её в лохмотья, – сказала королева.

– Я одела её в платья моей дорогой Агнес! – вскричала жена пастуха, разражаясь слезами. – И вот что за это получаю!

– Что ты сделала с её одеждой? Продала?

– Сожгла, Ваше Величество. Она не годилась и нищенке. Да сквозь дыры можно было увидеть чуть ли не всё тело!

– Жестокая женщина! – вскричала королева, тоже заливаясь слезами. – Говорить такое матери!

– Я её всему учила, – плакала жена пастуха, – и убирать...

– Убирать! Моя бедная доченька!

– ... и картошку чистить, и...

– Картошку! Господи Боже!

– ... чистить хозяину башмаки.

– Чистить башмаки! О моё несчастное дитя! Как же её белые ручки?!

Король не обращал внимания на эту перепалку, но гладил свой скипетр, словно меч, который вот-вот вынет из ножен. Наконец он спросил:

– Мне одно важно, где она сейчас?

Пастух не ответил, он уже сказал всё, что знал.

– Ты убил её! – взревел король. – Я прикажу тебя пытать, пока не признаешься, а потом замучить до смерти. Такого негодяя...

– Вы обвиняете меня в преступлений? – возмутился пастух.

– Да, – отвечал король, – а сейчас обвинит и свидетель. Эй, приведите девчонку!

Пока они ждали, никто не проронил ни слова. Король раздулся от ярости; королева прикрыла платком пылающее лицо. Пастух и его жена недоуменно глядели в пол. Розамунда едва удерживалась, но стала уже такой мудрой, что понимала – надо потерпеть.

Наконец дверь отворилась, и стражник ввёл смертельно бледную Агнес.

Жена пастуха вскрикнула и бросилась к ней. Пастух тоже направился к дочери, но помедленнее.

– Доченька! – кричала счастливая мать. – Агнес!

– Какая наглость! – заорал король. – Моя служанка – дочь таких родителей?! Они способны на всё. Всех троих – на дыбу! Воды не давать, мучить до тех пор, пока все суставы не выскочат.

Солдаты двинулись к несчастным, но что это? Перед ними встала девочка в лохмотьях и, сияя красотой, кинулась к жене пастуха.