Сказки

Только видят царь с царицей, с некоторых пор затосковал, закручинился царевич, все задумывается. Вот в один прекрасный день, — как раз царевичу пятнадцать лет исполнилось, и царь со всеми боярами да приказными дьяками пировал, — встал царевич из-за стола да и молвил государю:

— Ну, батюшка, пришло тебе время то обещание выполнить, что ты мне при рождении дал.

Опечалился царь да и говорит:

— Полно-те, сыночек! Откуда я тебе такое достану? Ведь такого никто еще на белом свете не видывал! Я тогда только так посулил, чтоб тебя унять-утешить.

— Коли ты, батюшка, обещания своего сдержать не можешь, придется мне самому весь белый свет исколесить, покуда я Молодость без старости и Жизнь без смерти найду.

Упал тут перед ним царь-отец на колени, а за ним все бояре, весь двор. Стали они царевича просить, слезно молить царство не покидать: «Скоро мы тебя, царевич, на престол посадим. Отец твой стар, устал страной править, а мы тебе самую прекрасную в свете царевну сосватаем».

Только не смогли они его уломать: стоит царевич на своем, словно каменный. Видит царь, ничего не поделаешь, разрешил сыну, куда хочет, ехать. Стали добра-молодца в путь-дорогу снаряжать, снедь да одежду в сумы укладывать. Пошел царевич по царским конюшням коня себе выбирать. А там у царя такие жеребцы стояли, лучше во всем свете не сыскать. Царевич по конюшням похаживает, коней поглаживает, а как на какого руку положит, либо за хвост ухватит, так конь с ног валится. Всю конюшню обошел и уж пошел было к выходу, да в темном куточке еще одного коня приметил. Стоит коняка-раскоряка весь паршивый-шелудивый, а худой — кожа да кости! Подошел к нему царевич, дернул за хвост. Уперся конь ногами в землю, не шелохнулся. Стоит перед ним прямой, как свеча, голову к нему поворачивает.

— Чего желаешь, хозяин? — человечьим голосом спрашивает.

Тут царевич коню о своей затее поведал. А конь ему в ответ:

— Чтобы то, что ты задумал, да выполнить, проси, хозяин, у царя — твоего батюшки меч-кладенец, копье, лук с колчаном да со стрелами и то платье, что он молодым до женитьбы носил. А за мною, смотри, шесть недель кряду сам ходи-ухаживай, ключевой водой пои, ячменем, на молоке варенном, корми.

Выпросил царевич у отца все, что конь наказывал.

Позвал царь боярина, ключника степенного, что царскими ключами ведал, и приказал ему сундуки открыть, где царское платье хранилось: пусть-де царевич сам выберет, что ему надобно. Три дня и три ночи рылся царевич в сундуках и наконец на дне одного, такого старого, что вот-вот развалится, нашел все, и одежду и оружие, что его отец молодым носил. Глядь, а то оружие все ржой поедено. Принялся тут царевич сам его тереть-чистить, и через шесть недель стало то оружие светлее зеркала, так огнем на нем солнце и горит. И за конем царевич все время сам присматривал, из своих рук его поил-кормил, как его вещий конь учил. Немало ему потрудиться пришлось, а своего добился.

Как услышал конь, что оружие и одежа готовы, отряхнулся, как от воды, и спали с него и короста и парша; стал вещий конь таким, каким его мать принесла, — гладким да сытым, с четырьмя крыльями могучими.

Глянул на него царевич: «Добро! — говорит, — через три дня в дорогу!»

— Был бы ты, хозяин, здоров да доволен, а по мне, хоть и сейчас, — отвечает ему конь.

На третий день спозаранку поднялся во дворце и по всей стране великий плач.

Молодой удалец в богатырских доспехах рукой о рукоять меча опирается, с отцом, с матерью обнимается, со всеми прощается — с боярами да с боярскими детьми, с войском, с челядью дворцовой, на коня садится. И все-то его со слезами молят-просят:

— Откажись, царевич, наше солнышко, от своей затеи! Сложишь ты в пути буйну голову!

А царевич коня хлестнул, вихрем за ворота вылетел, только его и видели! Следом за ним тронулись в путь обоз с припасами, с одеждой да казной да сотни две дружины — ее ему царь-отец дал.

Вот доехали они до рубежа того царства-государства, туда, где широкая степь начинается. Раздал добрый молодец своим слугам все добро, распрощался с ними и приказал им назад воротиться, царю да царице от него поклониться, а себе лишь столько снеди оставил, сколько конь в сумах переметных снести мог. И поехал царевич на восток. Едет он, едет, едет три дня и три ночи и доехал до чиста поля. А поле то все человечьими костями усеяно. Остановился царевич немного передохнуть, а вещий конь ему и молвит:

— Мы тут, хозяин, на земле злющей ведьмы, Геонойи. И такая она клятая, что ни один человек, коли он на ее землю ступит, живым отсюда не уйдет! А ведь была и Геонойя-Яга когда-то, как все люди. Прокляли ее отец с матерью за то, что она их не слушалась, ими на старости лет помыкала, и стала она ведьмой лютой. Теперь Геонойя у своих дочек в гостях сидит. А завтра мы ее в эту пору беспременно в том вон лесу встретим. Роста та ведьма богатырского, только ты, хозяин, не пугайся; держи лук наготове, а меч и копье чтоб у тебя под рукой были.

Заночевали они в поле; то один, то другой сторожит — не спит.