Сказки адыгских народов

Если запись ведется в доме сказителя, его всегда приходят послушать соседи, друзья и знакомые. Некоторые впервые сами изъявляют желание рассказать какую-нибудь сказку. От таких «новичков» нередко удавалось записывать уникальные произведения.

Следует отметить, что в присутствии многочисленной заинтересованной аудитории сказители намного лучше и естественнее исполняют фольклорные произведения, в особенности сказки.

«Сказывание сказки есть прежде всего искусство, особое мастерство, доступное художникам поэтического слова, особо даровитым и способным к этому людям»94. Естественно, что масса адыгских сказителей далеко не однородна. Среди них, как и среди русских сказочников, есть «богато одаренные и поэтические натуры — с огромной творческой изобретательностью, и сказочники-передатчики, почти совершенно лишенные творческого воображения или очень скудно им одаренные; есть сказители со склонностью к фантастическим образам, любовно и внимательно задерживающиеся на описании волшебных и чудесных явлений и предметов, и есть сказители, для которых на первом плане — описание бытовых подробностей повседневной жизни. Наконец, есть сказители с исключительной любовью к шутке, к балагурству, которые превращают в легкомысленный анекдот самую серьезную сказку»95.

Различается объем сказочного репертуара сказителей. Есть знатоки сказочного эпоса, репертуар которых включает десятки очень хороших сказок. Таковы, например, А. Хамтоху, 3. Куваев, А. Схаляхо, И. Беретарь, Б. Пачев, С. Мижаев и др. Более многочисленную группу составляют сказители, в репертуаре которых не более десятка произведений. Основная же масса сказителей знает и исполняет не более трех-четырех сказок. Каждый исполнитель своеобразно излагает события, по-своему пользуется художественными деталями и связывает сказочный сюжет с близкими ему фактами.

Хотя процесс передачи адыгской сказки, как и всякой другой, носит творческий характер, она не является только плодом импровизации, личного творчества даже самого одаренного сказителя. Преемственность, как отмечалось ранее, подчеркивается уже в присказке, и не случайно ни один сказитель не выдает себя за создателя сказочного повествования.

Во время исполнения сказители используют заранее установленные сюжетные схемы и элементы «сказочной обрядности», естественно, в соответствии со своей творческой индивидуальностью, и потому они отличаются манерой исполнения. Среди адыгских сказителей, так же как и среди русских, мы прежде всего «находим спокойных, мерных эпиков, чинно, обстоятельно ведущих повествование о богатырских боях и приключениях героев»96. Их сказочный репертуар состоит преимущественно из многоплановых, значительных по объему произведений. Высоконравственные и мужественные борцы за правду и справедливость — их любимые герои.

Есть и сказители-«фантасты», внимание которых больше всего обращено на изображение необыкновенных героев, на описание чудесных действий, поступков и явлений. Среди них немало исполнителей, драматизирующих и театрализирующих сказку; их повествованию в первую очередь присущи занимательность и художественная изобретательность. Встречаются и сказители-«психологи», у которых на первом плане изображение переживаний и моральных качеств персонажей.

Одним из ярких представителей адыгских сказителей-эпиков был прекрасный знаток и непревзойденный исполнитель фольклорных произведений Аюб Хамтоху (1881—1969). В течение почти 40 лет Адыгейский научно-исследовательский институт экономики, языка, литературы и истории сотрудничал с этим выдающимся народным певцом и сказителем. За эти годы с его слов записаны десятки фольклорных произведений.

Репертуар сказителя был очень разнообразен. С одинаковым успехом он исполнял и народные песни, и эпические песни о богатырях-нартах, сказания и легенды. Большое место в его репертуаре занимали и народные сказки.

А. Хамтоху было свойственно чувство аудитории, умение всецело подчинить ее себе. Он всегда учитывал возраст и жизненный опыт слушателей. Если же аудиторию составляли в основном пожилые люди, то Аюб снижал серьезность тона повествования, более свободно обращался с сюжетом и текстом, включал в него шутки и юмор. Рассказывая тот же текст молодежи, он становился вдумчивым, степенным и не допускал никаких вольностей, по ходу рассказа делал поучительные для молодых замечания.