Сказки американских писателей

То был воскресный день вершины лета, один из тех дней, когда все вокруг приговаривают: «Я выпил лишнего вчера». Вам, быть может, слышится, как это шепчут прихожане, покидая церковь, это слышится из уст самого священника, который с трудом стягивает с себя облачение в ризнице, это слышится с поля для гольфа и с теннисных кортов, это слышится и в заповеднике, где от ужасного похмелья страдает руководитель группы общества Одюбона[84].

«Я выпил лишнего», — сказал Дональд Уэстерхейзи. «Мы все выпили лишнего», — сказала Люсинда Меррил. «Да, это все вино, — вступила Элен Уэстерхейзи, — я слишком много выпила этого красного».

Они сидели у бортика бассейна Уэстерхейзи. Бассейн питался из артезианского колодца с высоким содержанием железа, и оттого вода была в нем чуть зеленоватой. Стоял прекрасный день. На западе повисли кучевые облака, совсем как город, видимый издали — с носа приближающегося корабля. У него должно быть имя. Лиссабон или Хакенсак[85]. Припекало солнце. Недди Меррил наклонился над зеленой водой, опустив в неё руку. В другой был стакан джина. Стройный мужчина, он все ещё казался юным, хотя был уже в годах. Но ведь это он сегодня утром съехал по перилам лестницы собственного дома, шлепнул по бронзовому заду Афродиту[86] в зале и устремился на запах кофе в столовую. Его сравнить бы можно с летним днем[87], особенно с последними его часами; даже без теннисной ракетки или сумки из парусины он вызывал ощущение юности, бодрости и хорошей погоды. Он только что плавал и теперь глубоко и тяжело дышал, как будто собирался вдохнуть в себя всё то, что составляло этот миг, — и солнечный жар, и острое наслаждение жизнью.

Это все, казалось, переполняло его грудь. Его собственный дом находился в Буллет-Парке, миль восемь южнее, и там, наверное, четыре его красавицы дочери уже играют в теннис после ленча. Тогда ему пришло в голову совершить путешествие домой вплавь — для этого надо было сделать зигзаг, держа на юго-запад.

Его свободу никто не ограничивал, и потому его восторг от собственной выдумки нельзя объяснить тягой к бегству. Глазом картографа он уже, казалось, обозревал извивы лишь изредка выходящей наружу подземной реки, которую составляли бассейны всей округи. Он сделал открытие, это его вклад в современную географию, и назовет он эту реку по имени жены: Люсинда. Он не был ни заядлым шутником, ни чудаком, но навсегда решил быть не таким, как все, смутно и скромно представляя себя героем из легенды. День был прекрасен, и ему представилось, что дальний заплыв в состоянии продлить и прославить эту красоту.

Он сбросил с плеч свитер и нырнул. Отчего-то он презирал мужчин, не бросавшихся в воду с разгона. Плавал он быстрым кролем, делая вдох на каждом четвертом гребке, где-то в глубине сознания отсчитывая согласно взмахам рук: раз-два, раз-два. На длинных дистанциях этот стиль не годится, но одомашненное плавание навязывает спорту свои обычаи, и в этом мире обычен кроль. Очутиться в объятиях нежно-зеленой воды было не просто наслаждением, это казалось возвратом в первобытное состояние, поэтому Недди предпочел бы плыть нагишом, но это было невозможно из-за особенностей его плана. Он взобрался на дальний бортик он никогда не пользовался лесенкой — и пустился в путь по траве. На вопрос Люсинды, куда он собрался, он ответил, что собрался вернуться домой вплавь.

Карты и лоции, по которым ему предстояло путешествовать, существовали лишь в его памяти или воображении, но были достаточно четкими. Сначала будут Грэмы, Хаммеры, Лиры, Хоулэнды и Кросскапы. Ему надо пересечь Дитмар-стрит по направлению к Банкерам, затем пеший переход к Леви, а потом Уэлчеры и общественный бассейн в Ланкастере. И уж после Хэллораны, Саксы, Бисвенгеры, ШирЛи Адамс, Гилмартины и Клайды. Прелестный день и щедро одаренный влагой край казались ему милостью и благом. Душа радовалась, и он побежал по газону. Возвращение домой по неизведанному пути вселяло в него ощущение особой его судьбы, он видел себя пилигримом, первооткрывателем. Он знал, что встретит на своем пути друзей, дружественные племена населяли берега Люсинды.

Он пробрался сквозь живую изгородь, разделявшую владения Уэстерхейзи и Грэмов, прошагал под цветущими яблонями, мимо навеса, где находились фильтр и насос Грэмов, и вышел к их бассейну.

— О, да это Недди, — воскликнула миссис Грэм, — какой чудесный сюрприз! Я пытаюсь дозвониться до вас все утро. Позволь, я налью тебе чего-нибудь.