Сказки Апокалипсиса (сборник)

Мать предпочитала Ивану не рассказывать о Катастрофе, но в этом ее заменил дед Саша. Матерый деревенский мужик, прапорщик в вынужденной отставке, он никогда не страдал ненужными комплексами и сантиментами. От него-то маленький Ванька и узнал, что когда-то случилась большая война, результатом которой стала сгоревшая, отравленная и разлагающаяся планета. Жесткое излучение, ядерная зима, отравленные кислотные дожди. Последствия, рожденные атомной гордыней.

Мать Ивана дед вытащил из опрокинутого ударной волной рейсового автобуса, совсем рядом с Петербургом, усадил на броню и увез в расположение своей части. В это время за их спинами принимал смертельные удары погибающий мегаполис. Только потом пришел черед слез и истерик, жадных глотков воздуха, утробного хрипа, попыток сбежать в город, которого не стало. Но время – безжалостный и равнодушный циник с острым скальпелем в руках. И инструментом этим он профессионально отсекает прошлое.

Прошли годы, молодая девушка встретила своего мужчину и совсем скоро родила ему сына, которого назвали Иваном. После рождения дочери Ксении и второго сына – Даньки, погиб на охоте отец детей. И снова: слезы в подушку, прижатые к груди колени, всхлипы по ночам, дети, заботы, обыденность, дождь в жестяной подоконник.

Колония поселенцев прожила в расположении батальона недолго, вытесненная наступающей от Питера радиацией. Новой обителью уцелевших стала другая войсковая часть, расположенная рядом с поселком Лехтуси. Этот объект должен был сгореть одним из первых, предупредив страну о нападении, но противоракетный щит сумел уберечь небольшой кусочек Ленобласти. С местными договорились быстро. Долго не думали, погрузили пожитки в грузовики и переселились. Благо на новом месте имелась котельная, мощный дизель-генератор, питавший в прошлом «Воронеж-М», и даже свой собственный пункт ГСМ. Живи – не хочу.

Все бы хорошо, но куда же без ложки дегтя? Наряд в небольшом здании на окраине поселка. То ли бывший склад, то ли жилой фонд служащих части, уже и не вспомнишь. Два этажа выстуженных коридоров и темных, забытых всеми божествами закутков, соединенных лестничным пролетом. Проживать в этих неуютных помещениях никто не собирался, для этих целей имелась сама войсковая часть, обнесенная заново отстроенным забором. Ненужные площади пустовали и простаивали, но так как здание находилось на узком перешейке, перекрывая собой одну из лазеек к Лехтуси, было решено организовать там дежурство трех вахтенных с непривычным пятидневным распорядком.

Первое время дежурство «на отшибе» считалось местом теплым. Лежи себе на кровати, по ночам прогуливайся по пустым коридорам да поглядывай в окна. Это тебе не по окрестным лесам шастать или в минус тридцать на вышке бдеть. Но вот несколько лет назад поползли от этого заброшенного закутка странные, пугающие слухи. Начало было тихим и незаметным, словно убийца, крадущийся в темноте пустого коридора. Дежурные рассказывали о душных снах, непоследовательных в своем безумии кошмарах. Наутро – неподъемная, будто с похмелья, голова и измятая мокрая подушка. Постоянное выматывающее напряжение.

Потом сны исчезли, совсем, но стало только хуже. Страх из сновидений перебрался в помещения двухэтажки. Каждую ночь из-за запертой двери, ведущей на лестницу, раздавались шаги и шорохи, чье-то глухое бормотание, скрип несмазанных петель. Казалось, что мертвые обитатели все еще томятся в темноте, распахивают двери и бродят в тесном мраке, касаясь босыми ногами холодного линолеума. Однако стоило отпереть замки и осветить седой от инея коридор лучом фонаря, как все тревоги отступали и прятались по углам, а взору дежурных представали голые бетонные стены и серые двери.

Вахтенные рассказывали обо всем начальству, но неизменно натыкались на непробиваемую стену неверия и насмешек. А таящееся в коридорах неведомое вело свою игру и стихало, стоило кому-нибудь из руководства остаться в караулке на ночь. Единственное, чего удалось добиться измученным дежурным – небольшой, но мощный генератор, изрядный литраж солярки, право не выключать на ночь свет и дешевый китайский магнитофон, чтобы заглушить доносящиеся из-за двери звуки. Прошлой ночью нечто решило постучать, и, слава Богу, ему никто не открыл.

* * *

Три часа ночи. Пора. В раскрытом журнале, лежащем на столе, так и значится: «03.00. Проверка помещений». На всякий случай, чтобы знали, случись что. Руки слегка дрожат, и хочется пить, но это ничего, переживем. Лапин стоит впереди, рука его на штурвале, взгляд сверлит пол. Вслушивается. Кивок напарнику, – какой же у того затравленный взгляд… В полнейшей тишине лейтенант медленно открыл злосчастную дверь и первым шагнул вперед, ощупывая лучом фонаря крашеные зеленой краской стены.