Сказки бабушки Тайги

Появлялась с темнотой,

А с заутреннею дымкой

Становилась невидимкой.

Рад бы выправить лешак

Неожиданный просак.

Но его лихое дело

Сил попятных не имело.

И тогда княжна тайком

Лешев кинула укром.

Не сказалась, не спросилась -

В ясной зорьке растворилась,

Но осталась жить в тайге -

От врага невдалеке.

А каргу, как мухи злые,

Стали жалить сны дурные.

По причине таковой

Ведьма трижды стала злой!

И, при всякой насторожке,

Перекидывалась кошкой -

Не какой-нибудь цветной,

А как сажа — смоляной!

Как злодейку не страшиться?! -

Мало — только не тигрицей

Поднималась эта страсть!

А что силою бралась

Да ухваткою такою -

Не заслонишься рукою!

Без кнута или плети

И во двор не выходи!

Мужики коней порою

Не пускали к водопою,

А в ночное выгонять -

И не смели поминать!

Но при всём, при том на деле

Лишь чесались да гундели:

— Образуется авось,

Кабы хуже не пришлось!

А когда об этой сваре

Доложили государю,

Тот подумал, позевнул

И на всё рукой махнул -

Де не царско это дело…

А старуха обнаглела…

Сторожась её проказ,

Во дворце и то подчас

Караул стоял в заботе…

Вот однажды, на охоте,

Ведьма смела сигануть

Ко царевичу на грудь!

Да лапищей так хватила -

Ладно в глаз не угодила!

Мы-т циклопом поглядим,

А царевичу кривым,

Прямо скажем, несподручно

Оказаться,

Потому что

За наследным царством впредь

В оба надобно глядеть!

Если с ведьмой попускаться,

Не хитро кривым остаться!

И царевич Ларион -

Так по святцам звался он -

Дал коню такого ходу -

Ветерок взыграл погоду!

Вся его дружина враз

За спиною осталась!

А косматая чертовка,

Со сноровистой издёвкой,

Злом царевича пьяня,

Так и лезла под коня:

То подскочит, то взовьётся,

То змеёй в траве метётся,

То исчезнет, то опять

Начинает донимать…

И не сладить с той чесоткой

Ни копытом и не плёткой -

Столь извивиста она,

Будто вихрем создана.

А вокруг той канители

Всё темней вставали ели,

Сыч грознее хохотал,

Ворон громче рокотал…

Наконец царевич сдался -

Словно с дерева сорвался

На таёжный на настил,

Где глубоким сном почил

Без понятья, без догадки,

Что его таким порядком

Затолочила карга

Прямо в логово врага,

О каком ни сном, ни духом,

Ни прикидками, ни слухом,

Не имел понятья он -

Цесаревич Ларион.

По тайге ж колдун скитался,

Знать, княжну сыскать пытался.

Вот и видит нелюдим:

Сам царевич перед ним,

Во пригожестве и силе

Спит, как будто подкосили.

Радом конь его стоит -

Сон хозяина хранит.

Нечисть, даже не потея,

Понял бабкину затею.

Если б кровь кипела в нём,

То лицо б взялось огнём.

Но коль нежитью он сбылся -

Ажно зеленью покрылся,

Мхом подёрнулся со зла!

— Ах ты, старая метла!

Затеваешь колобродье,

Чтобы царское отродье,

Ночью, встретившись с княжной,

На меня пошло войной?!

Где ж те взять такую хватку,

Чтоб меня да за сопатку,

Словно цуцика, таскать?

Век такому не бывать!

И любитель посчитаться,

Продолжая надрываться

Непомерной тягой зла,

Завертелся, что юла,

Заорал совой до звона…

И на месте Лариона

Перед ним в короткий миг

Закипел живой родник!

И хотя лешак отроду

Не терпел живую воду,

Помня матери завет,

Что ему немалый вред

Принесёт вода такая.

Всё же страх перемогая,

Он не мог унять искус:

Какова вода на вкус?

А пока он примерялся,

Чистой влагой наполнялся,

Выбиваемый струёй,

Водостойник небольшой.

Наконец лешак решился -

Над источником склонился

И в показе чистоты,

Стужей схваченной воды,

В первый раз узрел нечистый

До чего ж он неказистый!

Новой злобою его

Передёрнуло всего.

От натуги зеленея,

Он, с ухмылкою Кащея,

На четыре стороны

Поплевал из-за спины,

А затем пошёл юлою,

После стреляной совою

Ухнул по-над скакуном.

Тот свалился валуном -

У ключа лежать остался.

А колдун домой подался,

Как заправский правдолюб,

Повторяя:

— Зуб за зуб!

Кабы ведал старикашка,

Чем грозит ему промашка,

Та, что только сотворил,

Он бы так не воспарил…

Дело близилось к обеду.

Не по тропке, не по следу -

Бродом правила она

Неторопкая княжна.

И никто б на белом свете

Этой девы не приметил -

Только лёгкий ветерок

У её кружился ног,

Только ёлки за плечами

Тихо ветками качали,

Да тетёрки иногда

Поднимались из гнезда…

Вдруг увидела девица:

Родничок живой струится!

А не дале как вчера

Голубика тут цвела.

Ладно — ключ!

Вопроса нету -

Знать давно стремился к свету

Этот радужный поток.

Но откуда валунок?

День парит — живой водицы

Почему бы не напиться,

Коль чиста вода до дна?

Наклонилася княжна,

Да внезапно отшатнулась,

А затем опять нагнулась.

И в потоке чистоты,

Ставшей зеркалом воды,

Хоть поверить не посмела,

Добра молодца узрела!

Да такого, что как раз

Сердцем так и занялась!

Тут опять родник забился -

Милый образ растворился.

Призадумалась княжна:

Чья тут жизнь погребена?

Но догадка не успела

Прояснить лихого дела:

Вдруг наполнился урман

Не набегом басурман,

Не пожаром, ни грозою,

А охотою борзою.

Беспокойствием горя,

Суетятся егеря;

Страхом, словно паром в бане,

Задыхаются дворяне;

У псарей да загонял

Ровно кто язык отнял…

В суете невероятной,

Всё неясно, всё невнятно.

Да, однако же, княжне

Догадалося вполне,

Что царевича в урмане

Ищут потные дворяне,

Что его, в припадке зла,

Ведьма в дебри увела.

Как теперь к царю явиться?!

Каждый до смерти боится,

Что за этакую стать

Можно дыбу схлопотать!

Унеслась в тайгу охота.

А княжна своей заботой

Поспешила в зеленя.

И уже на склоне дня

В нетерпении стояла -

Тайно бабку поджидала,